– Рассказывай, что у вас случилось, и где твой муженек? - спросила мама с порога.
Пелагея плакала, ела пирог и, давясь слезами, рассказала, что они разводятся. Как ни странно, но поев, она успокоилась, как будто это наваждение по мужу с нее сняли, или может это голод выжимал из нее слезы…
– Ничего, дочка, не переживай, все наладится. Тебе ведь что врач сказал, что может еще что-то изменится, просто надо верить!
– Мам, я ТАКОЕ в квартире нашла, - и Пелагея показала пакетик со своими находками.
– Кто здесь бывал, кроме тебя и мужа? - тут же насторожилась мама.
– Подруга моя, мать мужа…
– Понятно, нет у тебя значит подруги…
– Я знаю, Рома к ней ушел.
– Ну конечно, тут вон приворот на него лежит, он, кстати, где был?
– Кто или что?
– Ну вот, красная нить с узлами?
– В подушке Ромы, только уголок торчал, я его подцепила и вытащила все…
– Доча, а как ты относишься к тому, чтобы ремонт сделать?
– Я хочу сама, обои сменить, покрытие на полу, единственное… Пап, ты мне с мебелью поможешь?
– Смотря что ты хочешь, - улыбнулся мужчина.
– Разобрать, а потом собрать.
– Хорошо, если надо сделаем, но я думал просто передвинуть…
– Нет, это не лучшая идея.
Еще посидев с родителями и выпив пару кружек горячего чая, Пелагея уже было собиралась оставить все, как есть. Но потом вспомнила свой сон и стало ей так страшно, что может в обоях или еще где есть и другие подклады.
– Мам, а ты ведьму хорошую знаешь?
– Нет, но я думаю спросить у одной подруги. Она мужа своего от пьянства не так давно заговаривала, вроде работает.
– Вот и договорились. Тогда с тебя адрес, а я пока начну ремонт делать. И, пап, спасибо, что сменил мне замок.
– Конечно, главное, чтоб ты была спокойна, - подмигнул мужчина, они уехали к себе.
Осмотрев свою квартиру, Пелагея решила, что начнет с кухни и перетряхнет каждый ящик, каждый уголок и осмотрит все, даже самые труднодоступные места…
И Пелагея приступила. Первой находкой были какие-то мелкие сверточки и бумажки с рунами(как она поняла из сети интернет), спрятанные под и за плиту. Ее, правда, пришлось сначала отключить и вытащить, но зато она получила результат. В ящиках, которыми она почти не пользовалась, тоже нашлись странные вещи. Свернутая бумага с яичной скорлупой, всяким мусором и ржавыми гвоздиками. Почувствовав отвращение, она сначала хотела все выкинуть, но потом здравый смысл взял свое, сколько это все здесь пролежало, пока она не нашла, а так может колдунье пригодится, к которой она собиралась.
Кухню она прошла досконально, даже сняла все шкафчики, что были закреплены под самым потолком, и посмотрела на них, и… нашла платочек.
Потом Пелагея приступила к комнате. Будь муж еще рядом, он подумал бы, что она сошла с ума, или у нее началась паранойя, и попытался бы ее остановить. Но она была одна, отец должен был прийти лишь завтра, как и договаривались, и она дала волю своим действиям. Осмотрев батарею и сняв с нее переднюю крышку, она обнаружила в ней монетки, камушки и еще что-то. Конечно, была возможность, что они там были и раньше, ведь батарею готовил к зиме всегда муж, но все же обнаружить такое добро было не очень приятно.
Потом она приступила к шкафу. Для начала просто вытащила из него все, что там лежало, висело и стояло, разобрала и заодно проредила гардероб от уже ненужных вещей. Их она решила пустить на тряпки во время ремонтных работ. На одном платье, которое она хранила еще с выпускного в специальном пакете, нашлась расстегнутая булавка, которой на нем точно не должно было быть, а в кармане были перья, кажется, голубя.
Когда она закончила, был уже вечер и, наскоро перекусив, Пелагея хотела лечь спать. Но потом решила перетрясти и кровать. Под матрацем, с той стороны, где спал муж, лежали листы бумаги, прошитые красными нитками, с ее же стороны клубок мусора. Подушка мужа выглядела так же подозрительно зашитой, и вскрыв ее, Пелагея увидела нитки и что-то некогда бывшее живым, а теперь засушенное и прочее непонятное.
Девушка задалась вопросом, зачем надо было оставлять столько следов? Но потом поняла, что расчет был на ее отпуск, который начнется через неделю. Тогда она должна была снова лечь в больницу, а ушлая “подружка” все бы прибрала, как будто ничего и не было, а пара странных свертков вряд ли насторожили бы такого скептика, как она. Подумав, что и в матраце наверно что-то вшито, Пелагея собиралась лечь спать на полу. Но потом поняла, что у нее все болит, и днем больше, днем меньше скорее всего уже не имеет значения, и выкинув подушку, легла спать на стороне мужа. Почему-то листы бумаги казались ей менее опасными, хотя она все уже убрала.