Александр Сальников
Лучшая работа на Земле — работа на Марсе!
Артем пересчитал наличку, по привычке перевел юани в рубли и прикинул — на угощение должно было хватить.
За окном в сыром, сальном и копотном воздухе вечереющего Екатеринбурга медленно опускались белесые хлопья. Они кружились в диодном свете уличных фонарей первым снегопадом. Свет падал на них, отражался от симметрично застывшей воды, красил в ослепительно белое.
Девственная, пусть и обманчивая, белизна первого снега всякий раз уносила Артема куда-то в детство, к горкам, санкам и каникулам. Окунала в щемящее чувство утраченных возможностей, потерянных иллюзий. Во времена беззаботности и свободы, когда мороз горячит щеки, завязки ушанки стегают по шее, а сам ты несешься, задыхаясь от восторга, вниз, уцепившись сквозь овчинные варежки за санные поручни. И уже тормозя, успокаиваешь колотящееся в ушах сердце и набираешь полную грудь звенящего от чистоты морозного воздуха. Артем перевел раздраженный взгляд на сломавшийся полгода назад кондиционер. Поморщился, отгоняя дурные мысли о неоплаченных счетах, натянул перчатку и надел очки визора.
Сквозь вспыхнувшую подсветку очков снежинки уже не смогли прикидываться белыми. Артем нахмурился и склонил голову. Луч мини-проектора лизнул столешницу, выложил в сантиметре от нее иллюзорную кладку из терракотовых прямоугольников. Артем слегка дернул мизинцем. Впаянные в латекс контактные дорожки среагировали мгновенно — на кирпичной стене рабочего стола взбухли кнопки набора номера. Набрав восемь цифр, Артем принялся ждать.
Егор, как водится, ответил не сразу.
— Привет, — хмурое, помятое лицо Егора скривилось в улыбке. Артем готов был биться об заклад: за серым пластиком очков в глазах Егора уже плескался нелегальный алкоголь. — Чего-то ты рано позвонил. Разбогател, что ли?
— Разбогатеешь тут, — пропустил издевку Артем. — Гостя жду дорогого.
— Насколько?
— Очень. Думаю, два. В юбках. Есть возможность?
— Тебе когда надо? — помешкал Егор.
Артем согнул безымянный палец и скосил глаза влево, на вспыхнувшие зеленым цифры:
— Часа через три.
Егор пожал плечами:
— Плюс двадцать за спешность. Буду подъезжать — наберу, — приятельски улыбнулся он и погас.
Артем снял очки и потер уголки глаз. Мелькнула малодушная мысль — а может, ну его, этот разговор? Может, плюнуть, смириться и как все: дальше, глубже погружаться во всеобщую истерию и сказки о новой эре, возвращении к корням, чистому топливу и чистому воздуху. Верить и ждать, что все это будет, причем еще на его, Артема, веку. А пока потерпеть, поднатужиться, затянуть пояса и сжать зубы. Может, просто посидим, поперебираем старые воспоминания, пообнимаемся и простимся снова лет на пять-десять, пока не появится еще один кусок времени, который не будет жаль скормить ностальгии стареющих однокашников.
У Артема не было друзей. Когда-то жизнь в стране свободного предпринимательства научила его быстро переводить их в разряд приятелей, а потом и деловых партнеров. Оставались только те, кого Артем знал до. До, как он его называл, времени потерянных иллюзий. Те, кто в силу жизненных обстоятельств, росли параллельно Артему, те кто, конечно же, изменился под их грузом, но о ком думать так не хотелось, а хотелось играть в давно негласно принятую игру — мы такие же, как и раньше, мы те же, что и до.
Одним из таких редких для Артема людей был Игорь Крупнов. Кровь с молоком и косая сажень в плечах, он вылетел с третьего курса рудно-технологического, нанялся на военную службу и даже получил какую-то награду за героизм во время Байконурского конфликта. Рано вышел на пенсию, женился и завел двоих близнецов. Но все это было теперь неважно. Важным стало вдруг то, что последние девять лет Игорь работал в РосФобосе. В службе безопасности.
И не охранял занюханную проходную наборного пункта в провинциальном филиале, а гордо носил три звезды на погоне, что вознесло его в головной офис, расположенный в негласной столице Компании, скрытой от праздных глаз новостройке. В режимном Медведьевске.
Артем знал Крупнова до. Игорь остался одним из последних чистых воспоминаний, заставляющих разграничивать на светлые и темные куски не только прожитые годы, но и самого Артема. Но время научило стирать и эту разницу. Артем загнал поглубже нерешительность и еще раз прокрутил в голове предстоящий разговор.
О Великом противостоянии тридцать пятого начали говорить загодя, лет за пять. Марс только еще приближался к своему перигелию, а в Сети и на телеэкранах заманчивым калейдоскопом запестрели свежие ролики с красной планеты. Американская полярная станция увеличила производство водорода на три процента сверх запланированного! Китайскими терраформными укатчиками спечено более четырехсот квадратных километров грунта! Прорыв индийских агрономов — марсианский рис дал первые ростки!