Северус все еще смотрел на руки, не в силах поднять взгляд и узнать, слушает ли Гарри. Он по-прежнему был скрыт от посторонних глаз, никто не увидит, как стиснуты его руки. Никто не увидит его боли. Никто не обнаружит тяжесть на сердце, холодный темный страх того, что от доверия, которое Гарри когда-то оказал ему, не осталось ничего, кроме осколков и черепков. Тьма и ужас ждали его в бездне, готовые принять в свои объятия, едва он перевалится через край.
— Когда ты упал там, в комнате с Темным Лордом и Квирреллом и тем огнем, истекая кровью, я думал, ты умрешь и я не успею извиниться перед тобой, не успею сказать тебе, как сожалею о том, что сделал тебе больно, и это было худшее чувство в жизни. Хуже изначальной боли, клянусь.
Надежда была крохотным, тлеющим огоньком, погребенным под виной и стыдом. Надежда — все, что у него осталось. Надежда, что он сможет поправить свои отношения с юным Гарри Поттером. У него многие месяцы не было и шанса поговорить с ним. Мальчик закрылся от него, а он заколотил дверь между ними. Он только недавно сознался себе, как сильно ему нравилось говорить с Гарри — о его маме, об учебе, даже просто о шахматах. Но теперь у него есть возможность сказать то, что необходимо, и то, что хотелось. Время и условия располагали к тому, чтобы он поделился маленькими событиями из жизни Хогвартса, которая шла своим чередом, или из своей жизни, которую он ни с кем до этого не обсуждал, потому что у него не было слушателя.
Так что он рассказал Гарри о том, что они с директором обсудили случившееся, и о том, как Северус орал на директора за то, что тот обманулся двуличием Квиррелла. Он описал большую часть подарков с пожеланиями выздоровления — включая нечто наподобие унитаза от близнецов Уизли, — которые украшали прикроватный столик. Рассказал ему, что Кровавый Барон пришел в себя после одержимости и передал свои сожаления о том, что его вырвало из тела в такой неподходящий момент.
— Как только выздоровеешь и сможешь вернуться в подземелья, я уверен, он повидает тебя.
Следующее он произнес тихо:
— Мы проиграли последний матч. В конце игры мы почти сравнялись в счете, так что все равно выиграли Кубок Школы, но если бы ты играл, мы бы сильнее оторвались по очкам. Запасным ловцом был мистер Малфой, и он хорошо сыграл бы, не присутствуй на матче его отец. Полагаю, ты лишь издалека видел старшего Малфоя, но ты обязан помнить, кому он верен: прежде всего самому себе. Так вот, его сынок-идиот следил больше за тем, смотрит ли на него отец, нежели за снитчем. Так что снитч поймала рейвенкловка — мисс Чанг, кажется. — Он помолчал и добавил: — Тебя не хватало.
Сообщив Гарри, что у него очень хорошие результаты за экзамен по зельеварению и по другим предметам, он сказал:
— Кровавый Барон поведал мне, как ты уговорил его завладеть тобой. Это было по-слизерински изящно. Но послушай меня, Гарри, это очень важно, и я буду повторять это сколько потребуется: отправляться за камнем, зная, что за ним охотится безумец, и так пренебрегать собственной жизнью… в этом чувствуется гриффиндорская глупость, и мне это не нравится. Я знаю — мне сообщил Барон, — что Распределяющая Шляпа считала, что тебе место в логове Львов, но, малыш… — Он понизил голос и продолжил тише: — Но, Гарри, прошу, пойми. Ты должен знать, что ты один из нас: особенных, забытых, непонятых. Знаю, я последние месяцы был не лучшим примером, но мы факультет, который стоит за своих, прикрывает спины товарищам. Один из твоих друзей сообщил мне о твоих планах той ночью, и ты должен быть ему благодарен, иначе я не смог бы спасти тебя, лежащего одного в лабиринте и истекающего кровью. Тебе не нужно проходить через это одному, Гарри, когда за твоей спиной стоит факультет.
Понимая, что следующие слова стоит сказать Гарри, когда тот проснется, Северус остановился. Он повторит их ему. Вероятно, этому ребенку придется не раз повторять важные мысли.
— Ты едва не погубил себя, Гарри, и ради чего? Темный Лорд не смог бы взять камень. Директор поделился со мной, как работает ловушка, и его план, основанный на действии зеркала Еиналеж, был тонок, и тем не менее сложен, и куда более хитер, чем что бы то ни было. Он встроил в него защитный механизм, благодаря которому ни один человек, желающий получить камень для себя, никогда бы его не нашел. Понимаешь, что это значит, Гарри? Темный Лорд добился бы своей цели только с помощью невинного человека.
Бросив на мальчика короткий взгляд через пальцы, Северус заметил, что его глаза были открыты. Он продолжил говорить все тем же тоном, чтобы не выдать, что заметил это.
— Только используя тебя — если бы он схватил тебя, а не пытался убить, — только тогда он получил бы, что хотел. Знаешь, что такое самосбывающееся пророчество? Слышал когда-нибудь о царе Эдипе? — Он дождался, когда Гарри медленно кивнул или сделал что-то наподобие кивка. — Пытаясь избежать дурных событий, которые были ему предсказаны, Эдип невольно стал их причиной, а если бы он дал вещам идти своим ходом, нежелательные события никогда не произошли бы. Так и в твоем случае: пытаясь спасти камень от Темного Лорда, ты едва не помог ему добраться до него. Видишь, как бесплодна оказалась твоя попытка? Но хуже того, его победа могла стоить твоей жизни.
Северус вздохнул и опустил капюшон мантии, а затем помог Гарри надеть очки, чтобы он мог встретиться с ним взглядом. Когда мальчик мог ясно видеть его, Северус продолжил:
— Позволь мне сказать, Гарри: ты слишком ценен, чтобы так жертвовать собой.
Гарри прошептал таким тихим голосом, какой Северус никогда не слышал от него:
— Потому что мне нужно победить его.
Северус потряс головой:
— Нет. Не поэтому. Вовсе нет. Ты очень ценен как человек. Ты важен своим друзьям, команде по квиддичу и мне. Ты хороший человек, храбрый, если не сказать невероятно мужественный, надежный, удивительный, талантливый, разумный, хитрый человек, тот, кого я не хочу терять. Мне… мне нравилось проводить с тобой время, рассматривать фотографии и играть в шахматы. Я впечатлен твоими рисунками. Я повесил в рамку тот, что ты мне подарил на Рождество, знаешь, и он дорог мне как почти ничто другое. Хоть мы и учитель и ученик, я считал, я надеялся, что мы с тобой друзья. Мне ужасно жаль, что наша дружба распалась. Боюсь, ты подслушал кое-что, что сложило у тебя неверное впечатление…
— Я знаю, сэр. Кровавый Барон говорил мне.
Северус вскинул бровь:
— Ага?
— Миллион раз. — Гарри посмотрел в сторону. — Я ему не верил.
Северус проговорил тихо:
— Потому что доверие для тебя — хрупкая вещь, и, по-твоему, я предал тебя, вступив в сговор с Квирреллом, который пытался убить тебя уже дважды.
Гарри кивнул, в его лице читалось подозрение, будто он думал, что Северус заглянул в его мысли.
— Я понимаю, Гарри. Поверь. У меня такое же хрупкое доверие к другим. Вот почему, думая, что ты отверг мое предложение, я был таким…
— Ужасным? — Гарри метнул взгляд к Северусу, а затем снова отвел его в сторону.
Северус болезненно сглотнул, но он должен сказать Гарри правду, какой бы унизительной она ни была.
— Да, я был ужасен, как ты сказал. Я не хотел думать, что поступаю ужасно по отношению к тебе, считая, что ты разбил наши хрупкие отношения. — Он стиснул руки, все еще находящиеся под мантией-невидимкой. — Еще раз, мне жа…
— Я знаю, — быстро проговорил Гарри и снова встретился с ним взглядом. Его щеки пошли яркими пятнами. — В смысле, я слышал вас, сэр, до этого. Думаю, вы считали, что я сплю; и я как бы все еще спал, просто…
Северус кивнул:
— Я понимаю.
Несколько минут они сидели в тишине, предаваясь собственным мыслям. Затем Гарри произнес:
— Мы правда продули последний матч, профессор?
— К сожалению, да.
Тихо вздохнув, Гарри закрыл глаза.