В конце этой тирады он притянул к себе Гарри так близко, что забрызгал слюной его лицо и голую грудь. Даже без очков Гарри мог видеть отвращение и ярость в глазах профессора.
– Да, сэр. Простите, сэр. Я буду соблюдать распорядок дня.
– Разумеется, будешь! Отработка в семь вечера. И. Не. Опаздывать.
Тряхнув Гарри в последний раз, профессор оттолкнул его и удалился из ванной комнаты, угрожающе взметнув чёрными одеяниями.
Гарри схватил своё полотенце и вытерся, затем стал торопливо одеваться, стараясь выкинуть стычку из головы. На самом деле, профессор не сказал ничего такого, чего бы Гарри не слышал от Дурслей. Он был даже рад, что Снейп не задал ему больше никаких вопросов – вопросов, на которые он не смог бы ответить.
Одевшись, он прокрался в слизеринскую гостиную и быстро – так быстро, как только мог – сбегал проведать Хедвиг и отправить её с поручением в Хогсмид, в «Лучшее платье». Местонахождение совятни было частью сведений, почерпнутых от старост, как и список портных, обслуживающих школу.
Он едва успел вернуться, как соседи по спальне стали просыпаться. Полусонные слизеринцы разбредались по душевым и гостиной, а Гарри тем временем занялся чтением учебника по зельям, намереваясь наилучшим образом подготовиться к встрече со Снейпом в классе. Ещё он достал кусок пергамента и попробовал писать пером и чернилами. От пера грязи было гораздо больше, чем от шариковой ручки, и, после того как он заляпал чернилами свой свиток, Гарри готов был отдать сотню шоколадных лягушек за обыкновенный карандаш – разобрать хоть что-нибудь было почти невозможно.
Пытаясь отскрести лишние чернила, он увидел, что в гостиную спустился Малфой, прикрытый с обоих флангов двумя рослыми парнями, которые, казалось, следовали за ним повсюду. Гойл и Крамм... нет, Крэбб. Хотя Гарри не был уверен, что точно знает, кто из них кто. Другое дело – Малфой. Совсем нетрудно выделить его из толпы, с его-то светлыми волосами и постоянной полуусмешкой – как будто он знает, что с тобой сыграли какую-то шутку, и по сходной цене готов поведать тебе о ней.
Пока Гарри наблюдал за ними, Малфой сотоварищи неторопливо приблизился к дивану и плюхнулся на него, но Гарри не оставлял своего занятия. За ужином Малфой не сказал Гарри ни слова, но был одним из тех, кто глазел на него.
– Нелепо, не правда ли? – сказал блондин, прикрывая рукой зевок. – То, что мы должны так рано вставать каждый день. Я могу понять – в первое утро, когда расписание ещё не утряслось. Но в выходные?
Гарри, не совсем уверенный, что Малфой обращается к нему, а не к одному из своих телохранителей, не ответил, хотя в душé и был согласен с ним.
– Поттер, ты глухой?
Удостоверившись, что отодвинул перо на безопасное расстояние от пергамента, Гарри взглянул на ухмыляющегося Малфоя.
– Нет. Я не знал, с кем именно ты говоришь.
Малфой закатил глаза.
– Разве я могу разговаривать с этими двумя, помилуй!
Гарри криво улыбнулся: Дадли тоже презирал своих громил, что совсем им не мешало пускать в ход кулаки по его команде. Гарри ужасно устал от избиений в начальной школе; поэтому он лишь пожал плечами и сказал:
– Скорее всего, нам позволят поспать в выходные. Не вижу смысла вставать так рано. Думаю, что завтрак начнётся не раньше восьми.
– Точно!
Малфой немного наклонился и протянул руку.
– Полагаю, мы не представились друг другу должным образом. Я Малфой. Драко Малфой.
– Гарри Поттер, – Гарри пожал ему руку.
– Я пытался разыскать тебя в поезде.
– Ты? – Гарри вспомнил: он выходил в туалет, а в конце вагона мелькнула светлая макушка; но Рон ничего не сказал ему, когда Гарри вернулся в купе.
Малфой пристально посмотрел на него:
– Конечно. Ты довольно известен в определённых кругах, – в его улыбке проскользнуло высокомерие. – Я лишь хотел взглянуть, что это все с тобой так носятся.
Гарри рассмеялся:
– Носятся? Месяц назад я даже не знал, что я волшебник.
Малфой помрачнел.
– Но твои родители – не маглы.
– Нет, – Хагрид объяснил ему значение слова «маглы» и рассказал, что некоторые ребята в волшебном мире не больно жалуют тех, кто не волшебники или родились не от волшебников. – Но вырастили меня маглы. Ну, после того, как мои родители погибли.
Сморщив нос, будто унюхал падаль недельной давности, Малфой откинулся на спинку дивана.