Такая точка зрения складывается у них благодаря мнению, что нашим долгом не может быть чужое счастье, если при этом принесена существенная жертва с нашей стороны. И если считать, что рождение и так требует больших жертв (как минимум от беременной женщины), отпадает необходимость в создании очень благоприятных условий для ребенка.
Недостаток такого объяснения заключается вот в чем: означает ли это, что при отсутствии жертв,24 нам станет дόлжно произвести на свет счастливого ребенка? Иными словами, получается, нечестно будет родить страдающего ребенка, если сами мы не страдали, производя его на свет.
Таким образом, обязанность (или ее отсутствие) родителей произвести счастливого ребенка зависит от многих условий. Но интересы потенциальных людей не могут зависеть от колеблющихся моральных факторов. Получается, у нас есть серьезные причины не производить несчастных людей,25 но нет причин (основанных на интересах будущей личности) производить счастливых людей. 26
Следует, что хотя размер принесенной жертвы может быть связан с другими обязательствами, под вопросом остается обязательство рождения счастливых людей.
Для доказательства несимметричности отсутствия зла и отсутствия добра, хочу привести еще один аргумент. Довольное странно говорить, что потенциальное удовольствие будущего ребенка – в его же интересах, а значит, это достаточный повод для его рождения.27 Однако решение не заводить ребенка вполне может быть продиктовано интересами этого потенциального ребенка. Если бы детей заводили ради их же блага, у многих людей появилась бы веская моральная причина производить больше и больше детей. Я, напротив, считаю, что ради интересов будущих жизней, есть веская моральная причина не производить на свет детей. Если считать, что отсутствие удовольствия – плохо даже для несуществующего человека, (неспособного испытывать удовольствие), действительно возникает мотивация к рождению детей. Если бы отсутствие боли не было "хорошо" для всех, только тогда можно было бы сказать, что нет нужды предотвращать появление на свет страдающих детей.
В-третьих, упомяну также и о другой асимметрии, относящейся к размышлениям о прошлом. Можно сожалеть о уже совершившемся рождении/не рождении ребенка. Кроме того, сожаление может основываться на интересах рожденного ребенка. Я имею в виду, что когда ребенок был рожден, но это рождение не принесло ему счастья, тогда можно ретроспективно сожалеть о его рождении. Если же личности не существует, некому испытывать счастье или его отсутствие, соответственно, не о чем сожалеть. Родитель может горевать о невозможности иметь детей, однако вовсе не потому, что его потенциальные дети лишены возможности существовать и испытывать благо. Это страдание глубоко личное – тоска об упущенной возможности вырастить ребенка.
Действительно, нередко родители запоздало сожалеют о рождении ребенка, ставшего впоследствии несчастным. В таком случае мотивом являются интересы самого ребенка (возможно, вкупе с интересами родителей). Мы можем не сожалеть о том, что не произвели на свет ребенка, т.к. отсутствие удовольствия – не плохо.
Наконец, несимметричность отсутствия боли и отсутствия удовольствия может быть объяснена неверной оценкой чужих страданий, а также пропорций населения Земли. Когда мы слышим о какой-то далекой стране, населенной несчастными людьми, мы испытываем сострадание, однако услышав о необитаемом острове, мы не испытываем сострадания ко всем тем потенциальным людям, которые могли бы населять его и жить счастливо, но лишены такой возможности. По аналогии, никто не сожалеет о том, что на Марсе отсутствует жизнь, хотя марсиане точно также могли бы испытывать радости наравне с землянами.28 Однако, если бы стало известно, что Марс населяли разумные существа, испытывающие горести, нам стало бы их жаль. Можно сказать, мы бы сожалели о том, что они есть. Это рассуждение лишь подкрепляет мое мнение о несимметричности страданий и счастья.
Есть возражение: мы НЕ сожалеем об отсутствии удовольствия у не существующих людей, но и НЕ радуемся отсутствию боли. Иначе, пришлось бы радоваться тому, как много боли удалось избежать всем потенциальным людям, которые не были рождены в ходе истории. Но радость не является правильной противоположностью сожаления. Иногда, задумавшись над этим специально, мы сопереживаем чужим далеким страданиям, но мы не испытываем постоянной меланхолии по этому поводу.29 Вопрос не в том, чувствуем ли мы радость по поводу отсутствия страданий, а в том, хорошо ли отсутствие страданий? Мой ответ – хорошо. И спрашивая, является ли отсутствие боли положительным качеством не-существования, придется ответить: да.
Я привел доказательства несимметричности отсутствия боли и отсутствия удовольствия, что доказывает также существование других выше обозначенных асимметричных явлений. Учитывая, что многие люди соглашаются с существований этих явлений, можно сказать, что и моя точка зрения имеет право на существование. Конечно, большинство может ошибаться, однако я все же склонен полагать, что их согласие является подтверждением моих слов.
Есть и оппоненты моего взгляда, например, позитивные утилитаристы, заинтересованные не только в уменьшении количества боли, но и в увеличении количества удовольствия. Вероятно, они могут сожалеть об отсутствии удовольствия у не появившихся на свет, в связи с чем также могут отвергнуть мою точку зрения. Те из них, кто согласны с несимметричностью боли и удовольствия, могут провести разделение между приумножением счастья для людей и приумножением людей для увеличения количества счастья (иными словами, речь идет о повышении качества/количества счастья). Мы подошли к замечательной разнице между тем, чтобы делать людей счастливыми и тем, чтобы делать счастливых людей. Позитивные утилитаристы посчитают, что только первый вариант продиктован требованиями морали. Иначе окажется, что главной ценностью является счастье, а ценность личности лишь побочна. Но ценность личности заключается не в способности приумножать счастье, напротив, ценность счастья в том, что оно делает жизнь людей лучше. Человек не является всего лишь сосудом для счастья, для которого не имеет значения, какое количество ценной субстанции в нем содержится. Для человека очень важно количество счастья в его жизни.
Если мои выводы правильны, тогда несимметричность радости и страданий отчетливо видна и широко признана. Я продолжу аргументированно доказывать, что появление на свет всегда влечет страдания. И в заключительной части книги я рассмотрю, по каким причинам, даже видя правдивость всех аргументов, люди продолжают игнорировать этот факт. Причина в том, что принятие претит нашей природе, и потому человеку легче отрицать существование асимметрии, чем принять дальнейшие выводы. Если кто-то желает уже сейчас услышать мое мнение, может прочитать первую главу седьмой части, но пока я отложу дальнейшие рассуждения. Чтобы показать, почему появление на свет всегда несет вред, необходимо сравнить два случая: в первом случае личность существует, во втором – никогда не существует. Учтя выше приведенные доводы, я составил схему 2.1.
Случай 1.
(личность существует)
Случай 2.
(личность не существует)
Присутствие страданий
(плохо)
Отсутствие страданий
(хорошо)
Присутствие удовольствия
(хорошо)
Отсутствие удовольствия
(не плохо)
Схема 2.1
Если я прав, в таком случае, присутствие страданий плохо, а присутствие удовольствия – хорошо. Однако, учитывая все озвученное выше, отсутствие страданий есть хорошо, даже если некому это ощутить, а отсутствие удовольствия – не плохо, именно потому, что некому ощутить его отсутствие.
Существует иной взгляд на оценку наличия и отсутствия удовольствия, что показано на схеме 2.2. Там для сохранения симметрии отсутствие удовольствия стало плохим. Это слишком сильная оценка, т.к. в этом случае придется сожалеть, что человек не существует. А это не заслуживает сожаления.