Остальное было на словах.
В Вавилоне книжники корпели,
Так за доминантный ген радели,
Как за немцев Людвиг Фейербах.
Расы чистоту они спасали.
Иезекииль и иже с ним
Всё, что на досуге написали,
С помощью левитских эмиссаров
Переслали в Иерусалим.
Как Ильич в зашторенном вагоне,
В Иерусалим спешил прибыть
Сам Ездра, мудрец из Вавилона.
Геноцида им вопрос решённый
В практику задумал жрец внедрить.
Артаксеркс с названьем Долгорукий
Был отъезду несказанно рад,
Не страшила долгая разлука…
Царь Ездре из Персии без звука
Для охраны выделил солдат.
Миру навязать свою доктрину
И не оказаться на мели
Можно только способом старинным -
Деньги отыскать, прикладом в спину…
И левиты спонсоров нашли.
(Как могла левитская та секта,
Всех жрецов по пальцам сосчитать,
Подчинять царей себе, при этом
Пользовать их за марионеток,
И во власть масонов назначать?
Как смогли разрушить Лигу Наций,
Воссоздать из праха Израиль
И на деньги всех американцев,
Скупердяев, лохов и засранцев,
Наклонить арабов, как ковыль?
По сей день то остаётся тайной.
Действия Сионских мудрецов,
Протоколы, ложи и собранья
Появились в мире неслучайно
И отнюдь не выдумки глупцов).
На весь мир не наберёшься страха,
Как бы ни был грозен их пророк.
Всем глаза закрыть единым махом -
Коротка для этого рубаха,
И дерьмом не запасёшься впрок -
Говорил о сладости фекалий
Преподобный Иезекииль.
(Наш Сорокин в «Детях Розенталя»,
Экскременты где вовсю летали,
Повторил его высокий стиль).
"Верим в Бога мы" ** — всего лишь слоган
Там, где самый главный правовед
Держит мир не хуже осьминога…
Если деньги вам заменят Бога,
Значит, царь у вас не в голове.
На одном всем троне не усесться,
Только избранным, а прочих — в грязь.
От природы нам своей не деться.
Деньги для левита только средство,
Способ удержать над миром власть.
С Божьей помощью изжить свой комплекс
Предложил Ездра всем без помех.
(Многие купились, мне сдаётся,
Не на гордость, что не продаётся -
На гордыню, самый страшный грех.
Спесь людская трясогузкой бьётся
В кулуарах узенькой души.
На тщеславие наш мир повёлся,
Что цивилизованным зовётся
И уйти с арены не спешит.
Эгоизм нам засоряет бронхи,
Прихоть формирует интерес,
Самомнение сидит в печёнках,
Лишь Христос с его душою тонкой
Мерзостям земным противовес.)
Самый тяжкий грех из всех развратов,
Чем особо можно раздражить
Бога племенного — то не с матом
В дом чужой врываться с автоматом,
Иль о милосердии блажить,
В праздности валяясь на диване.
Не накажет Бог за ерунду.
Всего хуже — сделать изваянье,
Дать предмету мерзкое названье
И справлять пред ним свою нужду.
Моисей глядел как будто в воду,
Будущность слагая в голове,
И накаркал скверную погоду:
«Вас рассеет Бог по всем народам,
Удалит, оставит в меньшинстве.
Идолам, из дерева и камня
Сделанных руками, вам служить.
Не едят они, не обоняют»…
(Даже, извините, не воняют,
Как заброшенные гаражи,
Где бомжи в подпитии гуляют
И ментов прибытия не ждут,
За палёной водкою сгоняют
И уже без фетишей справляют
Далеко не малую нужду.
Что им до заветов и скрижалей?
От лохани их не оторвёшь.
В мир, где воздух спертый от фекалий,
Моисей тащил святые камни,
А ему кричали, куда прёшь?)
«Лишь когда, народ, ты будешь в скорби,
Что придёт в последствие времён,
Не забудет Бог тебя, накормит,
От чумы излечит и от кори,
Ибо молод ты и несмышлён.
Твой Господь, есть Бог наш милосердый
(Но смотря, позвольте, для кого).
Не накажет Он тебя (как сербов),
Если в прилежании усердный
Гласа ты послушаешь Его.
(Не напустит на тебя албанцев),
Не забудет давний свой обет -
Всем вам в Палестину перебраться,
В Иордане радостно плескаться,
Каску скинув, сняв бронежилет».
Моисей весьма косноязычен,
Как мы помним, от природы был,
Отличался силищею бычьей,