Дверь открыла хмурая женщина в белом накрахмаленном переднике и не по-местному повязанном платке. Смерив изучающим взглядом молодую девушку с докторским саквояжем, она не скрыла недовольства.
– Пани, вас не надо. Нашу семью лечит Ирина Дмитриевна, – голос женщины прозвучал с заметным акцентом.
Ольгу неприятно резанул её пренебрежительный тон, но, сняв летнее пальто, она строго приказала:
– Проводите меня к больному! Ирина Дмитриевна уехала на курсы в область.
Может, Клара Филимоновна с Серафимой Ивановной и были подругами, но их представления об устройстве домашнего быта были диаметрально противоположными. Без преувеличения можно сказать, что в особняке Вербицких царила настоящая роскошь. Дорогая антикварная мебель, ковры, а главное та особая аура, что воцаряется в доме, где есть достаток. Приятно пахло чем-то очень вкусным. Продолжавшая ворчать женщина привела Ольгу в столовую с огромным дубовым столом под кружевной скатертью. На красного дерева старинном буфете стоял серебряный самовар, а за стеклом виднелась красивая фарфоровая посуда.
Из этой комнаты вела на второй этаж лестница из резного дерева.
– Якоб! – крикнула она, задрав голову вверх. – Пани доктор к Виктору пришла! Проводи её – у меня пирог в духовке доходит.
Навстречу Ольге выбежал тот самый черноволосый молодой мужчина, которого она уже видела у Стрельниковых.
– Здравствуйте, – вежливо поздоровался он. – Пройдёмте.
На втором этаже был небольшая площадка, на которую выходили двери четырёх комнат. Одна их них принадлежала занедужившему парню. В отличие от нижних помещений здесь всё было обустроено очень скромно: письменный стол, книжная полка преимущественно с учебниками за десятый класс. На стене висели боксёрские перчатки и теннисные ракетки. У стены стояла узкая кушетка, с которой при виде врача подскочил Виктор.
– Лежите, больной.
Ольга сразу поняла, что дело плохо. Юноша разболелся не на шутку: глаза лихорадочно блестели, язык обметало, дыхание было жёстким.
– Нужна госпитализация, – сказала она Якову.
Тот вышел, но вскоре позвал её к телефону. Вот тогда-то Ольга и сподобилась в первый раз услышать резкий голос «железной комиссарши». Она даже по телефону умудрилась указать девушке на её «место», разговаривая с высокомерным пренебрежением.
– Неужели госпитализация столь необходима? У Виктора скоро начинаются выпускные экзамены. Возможно, всё дело в отсутствии у вас необходимой компетентности? Почему не пришла Ирина Дмитриевна Крайнова?
Ольга вспыхнула от обиды, но всё же нашла в себе силы спокойно возразить:
– Она в отъезде. И если вы сочтёте нужным дожидаться приезда Ирины Дмитриевны, у вашего сына может развиться двусторонняя пневмония. Нужно срочно сделать рентген, сдать анализы и начать лечение пенициллином.
– Дайте трубку Яше.
А потом врач терпеливо выжидала, пока на другом конце провода отдадут все необходимые (с точки зрения Серафимы Ивановны) распоряжения.
– Всё в порядке, – сказал ей Яков по окончании переговоров. – Сейчас Серафима Ивановна пришлёт свою машину, а я соберу сумку.
– Ваш брат может готовиться к экзаменам и в больнице. Положите ему с собой необходимые учебники, – посоветовала Ольга.
– Виктор – не брат мне, – сдержанно пояснил молодой мужчина. – Я сын домработницы Вербицких – Алиции Петрицкой. Это она впустила вас в дом.
Ольга невольно удивилась. Неужели этот красивый, уверенный в себе молодой человек – сын грубоватой прислуги?
– Мама бывает резкой, – правильно понял причину её замешательства Яков, – но только потому, что сильно переживает за Виктора. Она его вынянчила с первых дней жизни.
Ольга дождалась приезда машины и, отправив младшего Вербицкого в больницу, продолжила обход участка. Ей ещё нужно было навестить нескольких лежачих больных. Всю дорогу девушке казалось, что её преследует вкусный запах пирогов неприветливой домработницы. И лишь когда в доме следующего больного девушка открыла саквояж, то увидела завёрнутый в белоснежную салфетку изрядный кусок мясного пирога. «Неужели его засунула Алиция? И когда только успела? Ох, плохо я ещё разбираюсь в людях».