Возмущенно забурчавший желудок вернул её в реальность. Ольга была голодна. Запах только что купленного хлеба щекотал ноздри, наполняя рот слюной. Так хотелось впиться зубами в хрустящую горбушку, но врачу-терапевту нельзя вести себя, как оголодавшая кошка. К тому же дома её ждала баночка молока, купленная утром у молочницы. Хлеб с молоком на ужин – есть ли более вкусное лакомство для так и не успевшего пообедать человека?
Сам по себе Ронск был небольшим городком – всего-то десять улиц: три длинных центральных пересекались семью более короткими. Зато вокруг него раскинулось четыре больших слободы: Ивановская, Кузнечная, Букаринская и Низовая. Молодому специалисту местные власти выделили комнату в общежитии консервного завода на окраине Низовой. Если учесть, что и поликлиника, и больница находились в самом центре Ронска на улице Первомайской, то Ольге приходилось немало времени тратить на дорогу. Во время распутицы улицы Низовой тонули в непролазной грязи, где любой неосторожный шаг грозил лишить владельца туфель - раскисший чернозем с легкостью отрывал подошвы. Уж не говоря о том, что в слободе проживало немало уголовных типов, которым лучше было не попадаться на дороге. Вот Ольга и торопилась оказаться дома ещё до наступления сумерек.
Девушка всегда срезала путь через парк.
Он был разбит в самом центре города на месте разрушенного храма и бывшей рыночной площади. Парк находился как бы внутри квадрата из четырех главных улиц города: Умниковской (бывшей Дворянской), улицы Павших комиссаров (Губернской), Заводской (Храмовой) и Первомайской (Мещанской)
Центральная аллея вела к высокой стеле памятника Павшим комиссарам. За монументом также были ворота, выходившие на Первомайскую улицу, но их открывали только во время советских праздников, когда здесь устраивались митинги и возложения венков. А в обычные дни жители Ронска покидали парк через калитку, выходившую на угол улиц Первомайской и Заводской. Оттуда начинался спуск к Низовой слободе. Но едва Ольга вышла из калитки, как сразу же наткнулась на Васю Кобзева и Женю Утакина – райкомовцев, курирующих культмассовый сектор. Здание райкома располагалось неподалеку на Первомайской улице.
- Хорошо, что мы тебя встретили, Груздева. Сегодня у нас внеплановое заседание райкома на квартире у Витьки Стрельникова.
- Но…
- Возражения не принимаются. Во-первых, у Витьки день рождения, а во-вторых, нужно же что-то решить с драмкружком. А то всё говорим, говорим, а вопрос надо ставить ребром! Быть или не быть театру зависит от помещения. Надо писать, добиваться…
- Но ведь ты сам знаешь положение дел, - вяло отмахивался Вася.
- А я уверен, что нет безвыходных положений. Надо бороться!
Женька отличался несговорчивым характером, поэтому по любому поводу «ставил вопрос ребром». Отказываться от их приглашения даже на чужое день рождения было делом бесполезным – всё равно утащат за собой.
- Надо бы купить подарок.
Парни рассмеялись.
- Мы решили подарить Витьке книгу Бруно Ясенского «Человек меняет кожу».
- Маловато одной книги для подарка от такой-то компании.
- Ты, Груздева, кончай здесь фигли-мигли разводить. Подарки на день рождения – это мещанский пережиток. Тем более, «Человек меняет кожу» очень интересная книга о классовой борьбе в Таджикистане в 30-е годы. Читала?
- Не приходилось.
- Обязательно прочитай, - покровительственно посоветовал Женька. - Там есть фраза, что больше всего на свете нужно бояться равнодушных, потому что именно с их молчаливого согласия на земле существует предательство и убийство. Я вот тоже терпеть не могу тихоней. По-моему, человек должен ясно выражать свою партийную позицию, а не мямлить и не отлынивать от поручений. Дескать, времени у них нет. А у кого оно есть?
Ольга сглотнула голодную слюну и покорно вернулась с гомонящими парнями на Умниковскую. Книжный магазин был недалеко – в нескольких метрах от перекрестка с улицей Павших комиссаров. Пока парни оплачивали книгу, девушка прошлась вдоль прилавка, благоговейно касаясь новеньких, пахнущих типографской краской обложек. Больше всего на свете она любила читать. Дай Ольге волю, она всю зарплату тратила бы на книги, но зарабатывала она немного, и едва-едва сводила концы с концами. И всё же, не удержавшись, девушка купила только что вышедший «Сентиментальный роман» Веры Пановой. Засунув его в авоську, где уже лежала буханка хлеба, она умиротворенно улыбнулась в предвкушении увлекательного чтения.