- Но нужно ведь помещение под репетиции.
- Сознательнее надо быть, товарищи, скромнее. Не до помещений для вашего кружка сейчас – сами знаете, какое время.
Вот самодеятельные артисты и выкручивались, репетируя, где только смогут договориться о выделения помещения на час, другой. Конечно же, это сказывалось на качестве постановок. К тому же фонтанирующий энтузиазм местных фанатов театрального дела не заменял отсутствия опытного художественного руководителя.
Всё изменилось, когда за год до приезда Ольги, Дом культуры возглавил очень интересный человек - Критский Лев Давидович. Импозантный сорокалетний мужчина до переезда в Ронск работал режиссером в нескольких провинциальных театрах страны и был просто одержим сценой. Но у его жены возникли проблемы с легкими, и супругам посоветовали переехать в благодатный сухой климат Ронска. Но, даже оказавшись в столь маленьком городке, этот увлеченный человек в кратчайший срок превратил местный драматический кружок в пусть и самодеятельный, но крепкий театральный коллектив. Однако всё по-прежнему упиралось в помещение.
Всю дорогу до дома Стрельниковых парни активно обсуждали эту тему и, открыв калитку во двор, сразу же шумно поделились своими соображениями с товарищами, курившими возле крыльца. А вот Ольга застыла в восхищении перед огромным кустом роскошной пурпурно-фиолетовой сирени. Девушке ещё не доводилось видеть настолько красивых и душистых соцветий.
- Эта сирень Индией называется. Матери свой новый сорт селекционер Колесников подарил, когда та в Москву на ВДНХ ездила, и какого-то зверя у него вылечила, – пояснил, сбежавший с крыльца навстречу гостье, улыбающийся именинник. – Ну, какая же ты молодец, Ольга, что пришла! Ольга растерянно улыбнулась в ответ: она не ожидала, что Виктор настолько ей обрадуется.
– Ну, пойдём же… с сёстрами познакомлю.
В доме Стрельниковых всегда было многолюдно, и сегодня здесь собралось не меньше тридцати человек. С угощением особо заморачиваться не стали. Сёстры Виктора – Варвара и Надежда – отварили большой чугунок картошки, нарезали крупными ломтями сало и колбасу, достали из погреба солёных огурцов и надёргали в огороде зелёного лука. Варвара также купила в заводской столовой множество пирожков с разными начинками. Что и говорить, снедь, может, и незатейливая, зато сытная. Стояла на столе и большая бутыль домашнего вина.
Правда, уже после того, как все с трудом разместились: кто за столом, а кто и на подоконниках, двое парней принесли огромный торт с воздушным кремом, разноцветными розочками и прочими кондитерскими изысками.
Молодёжь обрадованно загудела.
– Вот, Серафима Ивановна имениннику передала, – черноволосый и черноглазый красивый молодой мужчина водрузил торт посреди стола. – А это от нас с Витькой!
Стоявший позади него светловолосый приятный юноша с улыбкой протянул имениннику гитару.
– Здорово! – обрадовался тот. – Спасибо, тёзка, и тебе, и Яшке.
Нарядный воздушный торт по соседству с картошкой в мундирах и шматами сала смотрелся диковинно. Но молодёжи не свойственно обращать внимание на такие мелочи, поэтому гости Стрельниковых «смели» это кондитерское чудо без остатка в считанные мгновения, а вскоре забренчала и настраиваемая умелыми руками гитара. Её струны мастерски перебирал обаятельный крепыш Пётр Шишкин. Он развлекал компанию частушками, от которых все покатывались со смеху. Немудрено, что комсорг завода «Серп и молот» пользовался ошеломляющим успехом у девушек. Хихикающие поклонницы окружили гитариста, с откровенным восхищением ловя каждое его слово.
– А почему первый секретарь райкома партии делает Виктору такие подарки? – тихо поинтересовался у товарищей кто-то неподалеку от Ольги. – Они родственники?
– Нет, но Серафима Ивановна и Клара Филимоновна с детства закадычные подруги. Их отцы в своё время были первыми ронскими комиссарами. Вон висит их портрет.
Действительно, побеленные стены горницы были украшены единственной фотографией – двое молодых мужчин в «кожанках», шлемах «будёновках» и с шашками наголо смотрели в объектив с неестественно застывшими лицами и вытаращенными глазами. «Как там у Окуджавы?.. я всё равно паду на той, на той далёкой, на гражданской, и комиссары в пыльных шлемах склонятся молча надо мной, – подумала Ольга. – В этом доме сам воздух до сих пор пронизан революционной романтикой тех лет».