Между тем Виктор заботливо угостил её добытым у бесцеремонных гостей кусочком торта.
– Ешь! Наверняка, он вкусный.
– А ты?
– Не люблю сладкого.
«М… бывает же какая вкуснятина, – Ольга лизнула крем. – Вот заработаю много денег и куплю себе такой же. Если попадётся».
Но в том-то и дело, что торты в Ронске не продавали – не было налажено производство. Подарок был явно сделан на заказ в областном центре.
Конечно, и сами Стрельниковы могли заказать к именинам торт, но подчёркнуто спартанский минимализм был жизненным кредо этой суровой семьи. А ведь в Ронске Стрельниковы занимали видное положение. И если Виктор был первым секретарём райкома комсомола, то одна из его старших сестёр Надежда была завучем в культпросветучилище, а Варвара работала технологом на маслозаводе «Серп и молот». Сама же мать семейства Клара Филимоновна уже лет двадцать занимала должность главного ветеринара района. Про эту крупную и властную женщину в городе ходили легенды. Рассказывали, что во время войны, когда Будённый останавливался в прифронтовом Ронске, Клара Филимоновна смогла вылечить любимого коня маршала, за что тот наградил её именным револьвером.
Женщина редко бывала дома: не признавая ни праздников, ни выходных, она дни напролёт пропадала на фермах окрестных колхозов. Высказывалась Клара Филимоновна всегда резко и по существу. На свой внешний вид не обращала внимания и курила крепкий табак. Увы, её муж умер ещё до войны, и с тех пор Клара Филимоновна посвятила себя без остатка любимой работе. И, казалось, даже собственные дети были для неё не столь важны, как кони и коровы.
Сейчас женщина сидела на подоконнике и курила в открытую форточку, рассеянно наблюдая за возбуждённо хохочущей беспечной молодёжью. Девушки и парни с аппетитом ели картошку с салом, пили вино, пели песни под гитару и увлечённо обсуждали свои комсомольские дела. Всё бы ничего, но от взора Клары Филимоновны не укрылся особый интерес её Витюши к молоденькой врачихе. Сын умудрился сесть с ней рядом, и всё время норовил поухаживать за соседкой. К тому же он отдал ей свой кусок торта, хотя обожал сладкое. «Чересчур хорошенькая, чересчур чистенькая. Такие девицы каждую свободную минуту драят полы, украшают дом пошлыми вышитыми салфеточками, пекут пироги и любят копить деньги про запас. Их мир – болото махрового мещанства, против которого всегда боролось наше поколение».
А вот сама Ольга в тот вечер не обратила внимания на ухаживания Виктора, посчитав, что парень из простой вежливости помогает гостье освоиться в незнакомой обстановке. Зато девушка ощущала, что чем-то не понравилась хозяйке дома. Уж больно холоден был устремлённый на неё взгляд. «Наверное, думает: вот, мол, наглая какая – впервые пришла в гости, а ест так, аж за ушами трещит».
И смущённая девушка заторопилась домой. «Час поздний, а мне ещё по темноте добираться на другой конец города». Она не стала громогласно объявлять о своём уходе, а тихонько выскользнула на крыльцо, когда Виктора отозвала на кухню сестра.
Во дворе царила темнота. Зато было слышно, как кто-то с треском ломает ветки сирени.
«Вот ведь варвар, такую-то красоту портить». Ольга предупреждающе кашлянула. В ответ раздался возмущённый шелест листьев, и всё затихло. Девушка уже спустилась с крыльца, когда внезапно вспомнила, что, машинально прихватив докторский саквояж, оставила на вешалке авоську. Буханку она отдала Варваре, когда за столом закончился хлеб, решив, что после такого сытного ужина можно позавтракать только молоком, но там ещё оставалась книга. Можно было, конечно, зайти за «Сентиментальным романом» и в другой день, но Ольге не терпелось приступить к чтению.
Отругав себя разиней, она вновь вернулась в дом. Там-то в сенцах у вешалки и застал её Виктор.
– Ты куда собралась?
– Мне пора. Час уже поздний.
– Подожди ещё немного. Я тебя провожу.
– Неудобно, – смутилась девушка, – а как же гости? Да я и сама дойду. Что может со мной случиться?
– На «Серпе и молоте» зарплату выдали, – возразил парень, – пьяных на улице много. А тебе ещё в Низовую идти. Вдруг сдуру привяжется кто-нибудь?
С пьяными хулиганами Ольга встречаться опасалась и, тяжело вздохнув, вернулась в дом.