Из буров воспитывали манипуляторов, вождей, пропагандистов, психологов, людей искусства, создателей новых мировоззрений и философских взглядов, исследователей, интерпретаторов, изобретателей и экспериментаторов, авантюристов и аналитиков, способных собирать системы, находить их слабые места и разрушать.
Проект обещал богатый урожай. Результаты первых самостоятельных экспериментов буров привели миннезингеров в восторг, хотя в начале пути они в силу опыта и здравой прагматичности не рассчитывали на серьёзный успех.
Радость от успехов, впрочем, продолжалась недолго. Как выяснилось, подросших буров совсем не интересовали подготовленные для них задания. «Поигрались и хватит», - однажды услышали миннезингеры от будущих раскольников.
- Валовой внутренний продукт, - рассказывала Дженни, покачивая головой, - конкуренция и войны, стабильность, безопасность и благополучие, прогресс, национальная гордость, прибыль, власть корпораций и их владельцев - всё это чушь собачья. Беспрестанные соревнования и попытки кого-то обмануть, торговля поганая, которая никогда не прекращалась, - всё ужасная ерунда, честное слово. Нас это всё совершенно не волновало…
Надо быть в определённой степени тупым, чтобы к этому относиться серьёзно. А от буров того и требовали. Вот где их дорогие наставники облажались.
Решив вырастить гениев, они даже не предполагали, что гении не пожелают играть в их игры. Они думали, что ученики будут хотеть того же, чего хотят все. А буров совсем не заботили счастье, покой и благосостояние граждан и государств. Будущие раскольники и не думали удовлетворять чужие потребности, не хотели никому служить, не собирались кого бы то ни было спасать, развлекать и укреплять чью-то похабную власть. Да и борьба за личное процветание их особо не увлекала.
«Нам ничего от вас не нужно», - отвечали раскольники, когда им предлагали всякие игрушки.
Буры были начисто лишены тщеславия. Зачем тебе уважение и любовь тех, кого ты считаешь пылью? Уже тогда буры знали людей слишком хорошо для того, чтобы хоть сколько-нибудь ценить их почитание, внимание и любовь. Испорченные до войны были слишком одинаковыми и безликими, будто их производили на какой-нибудь китайской фабрике вместе с джинсами, носками и кроссовками. К чему бурам их любовь? Они считали людей безнадёжными. Всё, чего буры желали от людского общества - не видеть и не слышать его, отгородиться от него высокой стеной.
Раскольники много раз отказывались от особых прав и привилегий, уважения, власти и высочайшего положения в обществе, от готовых выполнить все твои желания проституток, альфонсов и детей: мясо для секса на любой вкус. Даже смешно, что миннезингеры пытались их свободу выменять на всё это. Они-то думали, что раскольники набивают себе цену. Хотели завалить их премиальным дерьмом по самые уши.
- Хотя самая главная привилегия элит того времени, - говорила Дженни, - возможность жить без ограничений, устанавливаемых правилами, законами и традициями. Её нам тоже всучивали, но мы и так не признавали никаких правил и законов и умели обходить любые ограничения. Мы - раскольники - никому не собирались служить, не хотели приносить пользу обществу и даже не помышляли о его спасении. Зачем спасать то, что давно мертво? Шах и мат. Наших дорогих покровителей сначала позабавил провал на финишной черте. Миннезингеры неожиданно для самих себя прыгнули выше головы. А потом они пришли в ярость. Стали требовать каких-то компенсаций, преследовали нас. Мы же не считали себя должниками и послали их подальше. Так мы и нажили себе первых врагов.
- А чего вы тогда хотели-то? - спросил Крейг. - Чего-то же вы должны хотеть для себя.
Дженни смягчилась. Из мира людей она мигом перенеслась в другое, доступное ей одной место.
- Чего хотели? - проворковала она. - Кампус буров назывался «Вороньим Гнездом». Он располагался рядом с лесом. По выходным будущие раскольники отправлялись гулять в лес и как-то раз решили не возвращаться. Местные даже прозвали его «лесом топинамбуров».
Мы хотели гулять по лесу и смотреть на небо. Мы хотели стать бесполезными и никому ненужными. Хотели, чтобы о нас все забыли.