Живя с людьми, он считал себя неправильным, ненормальным, зашедшим слишком далеко чужаком, вынужденным постоянно притворяться и прикидываться своим.
Но вот они - настоящие чужаки. Топинамбуры отправились в путь раньше, чем он, и ушли намного дальше. Человеческого в них совсем ничего не осталось. От буров веяло шальной, потусторонней энергией. Перед Крейгом стояли одичавшие весёлые боги из тёмных лесов.
В сравнении с бурами он - нерешительное дитя. Правда, есть у него одно серьёзное оправдание. Ему никто ему не помогал. Свой путь он прошёл один, часто полз, будто слепой котёнок, и постоянно натыкался на ненависть и ложь.
Да, в чём-то он ошибался, где-то вёл себя неправильно. На бурах прошедший век со всеми его катастрофами не оставил ни единой царапины. Рядом с лесными дикарями Крейг почувствовал, насколько он отяжелел и устал.
Раньше казалось, что усталость накопилась из-за всех оставшихся позади вещей, событий и людей, так или иначе накладывавших свой отпечаток. А оказавшись перед бурами, Крейг осознал, что шёл он слишком медленно, часто оглядывался и сворачивал, и именно поэтому утомился.
В том единственное преимущество чужака: не нужно нести на себе поклажу. Не следовало тащить на своём горбу боль, отчаяние и страдания тех, кто тебе чужд.
В тот момент, когда они тебя оттолкнули, их разочарования, страхи и горечь от бесконечных потерь и поражений перестали принадлежать тебе.
Путь чужака всегда свободен, он должен, не оглядываясь, мчаться на лёгких ногах и никак иначе.
Тардиграду следовало смелее заходить ещё дальше, лезть в самые дебри, сбросить с себя всё лишнее. Надо было настойчивее учиться весёлости и лёгкости - ещё меньше сочувствия, ещё больше своеволия, равнодушия и решимости. Мог бы догадаться и сам, без помощи буров.
Когда Крейг подал словарь Шайенн, та схватила его за руку и вложила что-то в ладонь. Расхаживающая рядом Дженни тут же подошла к индианке, отобрала словарь и погладила её чёрные волосы. Перед этим Дженни расчесала бунтарскую копну Шайенн и заплела её в длинную косу.
Дженни и Крейг брели в Улитку между трансформаторами и передатчиками в секторе балджа.
- Не нужно ей это, - сказала Дженни, потрясая перед Крейгом словарём.
- Смотри, Шайенн подарила мне монетку, - Крейг показал потёртый серебряный доллар.
Дженни взяла подарок, осмотрела и вернула Крейгу.
- «Распущенные волосы». Хороший подарок. Шайенн нашла её в каком-то музее. Она очень любит серебро.
- Надо тоже ей что-нибудь подарить.
- Попробуй. Если подарок не заинтересует Шайенн, она при тебе же его выбросит. Ты тогда не обижайся.
- А мы, похоже, чуть было не встретились с тобой в той чумной деревне, где она жила.
- Не встретились бы. Балдж запретил нам стрелять по поездам без необходимости, поэтому мы обходили их стороной. Где сейчас Элли?
- Не знаю. Мы не виделись после стычки у поезда.
- Надо бы поговорить с ней.
- Тогда пора тебе вытащить нож из рукава. Или что там у тебя?
- О, это! Флёр-де-Лис! - Дженни задрала рукав и продемонстрировала прикреплённый к предплечью короткий штык с узором лилии. - Мой старый байонет. Шейла подарила на день рождения, когда мы учились. Этот цветок забрал не одну жизнь.
Они открепила жало от руки и убрала под трёхметровую антенну.
- В последний раз я его использовала, когда меня попытался схватить пьяный фермер. Я сделала ему лоботомию лилией. Надо успеть завалить испорченного раньше, чем его грязные лапы к тебе прикоснутся. Бур в любой момент должен быть готов совершить убийство. Хоть ты посреди ночи его разбуди… Как нас учили миннезингеры, вся власть в итоге сводится к твоей возможности безнаказанно прервать жизнь тех, кто оказался у тебя на пути. Убить тех, кого пожелаешь. По крайней мере, так было раньше - в эпоху людей. В мире без убийств, созданном большой Элли, всё это колдовство не действует.
- А почему от Яна не защитилась? Теряешь навык.
- Нет, и не думай. Я понадеялась на девочку Элли. Да и балдж никогда не простил бы мне убийства лунопоклонника. Большая Элли искренне любит своих лунных деток.