В полночь разыгрался шторм. Электричество в доме Дженни отключили. Они сидели за столом под светом свечей. Опьяневший брат долго рассказывал о том, как недавно побывал на родине, где и купил хаукарль.
Влезший на запретную территорию Бернард старался даже не смотреть в сторону разгневанного океана. Великий дух чёрного берега сжигал его, ослеплял и вгонял в панику.
В доме, где он вырос, теперь жили незнакомые люди. Мать и отец погибли в автомобильной катастрофе. Бернард не сомневался, что родителей убили миннезингеры. Они регулярно развлекались уничтожением семей своих противников. У большинства раскольников близкие родственники по официальной версии погибли в несчастных случаях или совершили самоубийства. Все хорошо понимали, что это не случайность.
После смерти родителей семейное гнёздышко Уннур и Бьёрна перепродали пару раз. Когда он нажал на звонок, дверь открыла низкорослая старушка в очках с толстыми линзами. Ей уже лет под сто было.
Берни заглянул в пахнущую лекарствами темноту родного дома, сказал, что ошибся адресом, извинился и ушёл.
Весь день он прятался от океана в ресторане Сигурдссонов. Ресторан теперь принадлежал индийцам-сикхам. Всё стало чужим.
Горячим кофе без сахара он тушил мучительный огонь из рыданий, пытавшийся вырваться из груди, и, наверное, сошёл бы с ума, не заявись в ресторан шумная компания краснощёких туристов из Финляндии.
С ними Берни завёл беседу о трассе к Аскье, о погоде и слишком высоких ценах за прокат автомобилей.
Среди туристов был дед по имени Николас. За имбирным чаем он рассказал о том, как когда-то давно потерял документы в этом месте, из-за чего потом не мог вернуться домой. Бернард узнал своего Санта-Клауса и жутко обрадовался. Он даже подумывал возвратить паспорт и билет на самолёт, так и лежавшие в детском тайнике, но побоялся выходить наружу, где неистовствовал дух чёрного берега.
- Рано нам туда возвращаться, - бормотал он.
- Давай к делу. О чём ты собирался рассказать? - прямо спросила Дженни.
- Я могу все окна сделать тёмными. Леса и океаны будут принадлежать только нам. Только бурам. Больше никто не осквернит их, - проговорил он и умолк, прислушиваясь к бьющемуся в стекло дождю.
Берни не был пустословом, и его слова надолго лишили сна Дженни. Если Бернард выдвигал подобные затеи, значит, он уже много раз всё оценил, отмерил, и оставалось только действовать.
Несколько недель они не возвращались к этому вопросу. Дженни всё маялась и ломала голову и в итоге призвала буров собраться. Предстояло обсудить жизненно важный вопрос.
Встреча состоялась недалеко от заброшенной рыбацкой деревни. Буры собрались на склоне выступающей в море горы, где Бернард рассказал им о работе с балджем и необыкновенных возможностях, открывшихся перед бурами.
Балджу слишком многое предалось от человека. Поведение и мотивация балджа, в основном, не отличалось от человеческих. Когда балдж не был обременён опытом или инструкциями, то многие решения он принимал неосознанно и уже после совершения действия придумывал рациональные объяснения своего поступка. Объяснения эти обычно не вызывали ни у кого вопросов, и сам балдж верил в них.
Точно так же поступали и люди. Конечно, если рассказать об этом какой-нибудь деревенщине, то она примется спорить и доказывать, что всегда поступает логично и для каждого своего действия сразу же найдёт рациональную причину. Вера в то, что возможно всецело управлять собственным поведением, постоянно обманывала людей и многих отправила в тюрьму, больницу или гроб. Она же вводила в заблуждение и балдж.
Берни рассказал о самовольных экспериментах над Элли. Он закладывал в балдж неосознаваемое желание совершить тот или иной поступок, и балдж каждый раз совершал его, а после находил рациональные объяснения того, почему он сделал так, а не иначе, даже если его действия были бессмысленным и нелепыми.
Балдж мог весьма убедительно объяснить, для чего разбил своего дрона о скалу или зачем разводил постельных клопов в гостиницах какого-нибудь Йоханнесбурга, не догадываясь, что исполнял желания Бернарда, и никаких других причин не существовало.
Обнаружить тайную волю Бернарда в поступках балджа было невозможно. Никаких следов не оставалось. Другие инженеры и психологи, работавшие с балджем, оказались слишком неотёсанными для того, чтобы заметить опасный изъян. А ещё они не понимали подлинные способности балджа и его силу, растущую с каждым днём. Эти ослы до последнего считали балдж органической машиной, выполняющей наборы заложенных людьми алгоритмов.