Сжалившаяся Элли вернула пластинку в конверт, а после вскочила на ноги.
- Пойдём есть!
На следующий день Крейг и Карел отправились на поиски детей, блуждавших где-то в галерее-лабиринте. Не раз уже Карел предлагал Крейгу встретиться. Теперь у них нашёлся подходящий для этого повод.
При встрече Карел чуть дотронулся плечом до плеча Крейга. Повстречавшиеся на улице лунопоклонники, обычно даже не осознавая этого, касались друг друга плечом. Таким было их приветствие, и непривыкшего к прикосновениям воспитанника пустыни оно заставляло вздрагивать и вгоняло в краску.
- Когда-то я жил тут, - рассказывал Карел, когда они вдвоём шагали в мягкой полумгле лабиринта вдоль причудливых картин. - Лабиринт большой. В нём есть столь отдалённые места, что туда почти никто не доходит. Там я и жил в одиночестве. Удивительное место и удивительный опыт.
- И ты спал прямо на полу между картин?
- Балдж сделал для меня потайную комнату в лабиринте. В ней я отдыхал, а остальное время ходил по лабиринту и думал. Кстати, я обещал особый подарок тому, кто найдёт комнату. Порой энтузиасты отравляются на её поиски.
Женщина с одной из картин взглянула на Крейга. Перепугавшийся Крейг отшатнулся от неё, заставив ясноглазого Карела рассмеяться.
- Такое часто случается, - пояснил он. - Картины как будто оживают. Поэтому интересно погулять тут одному.
- Маленькая Элли считает всё это ненужным старьём.
- Да, Элли такая, - кивнул Карел. - У неё другое мышление и восприятие. Мы и должны быть разными.
- Я раньше коллекционировал различные книги. Мародёры приносили энциклопедии с изображениями картин. Часто я не видел в них ничего такого и не знал, за что их хвалят в описаниях.
- Ну, и правильно. Не следует верить отзывам людей. В них много путаницы. Люди постоянно лгали, гонялись за барышом, плясали с бубном вокруг скучных вещей. Но надо не забывать, что новое даётся с трудом, и по-настоящему прекрасные вещи не открываются сразу. Ради них следует сделать усилие и потратить какое-то время. Всё самое лучшее обходит стороной ленивых, невнимательных и торопливых.
- А я всегда считал, что если сразу не подействовало, значит, это просто не моё.
- Тут ты, пожалуй, ошибался. Уже хотя бы потому, что в норме каждый предпочитает привычное, простое и легкоузнаваемое – то, в чём уже нет новизны. Только привычное и простое действует сразу, - Карел прервался и достал ухо. - Элли, подскажи, куда нам надо идти.
Балдж принялся говорить им, где нужно сворачивать, чтобы отыскать прячущихся в лабиринте детей. Через пару поворотов Карел и Крейг оказались у огромной картины с плавающими на воде кувшинками и зашагали вдоль неё.
- Маленькая Элли рассказала, что ты считаешь меня предвестником кризиса.
- Если говорить упрощённо, то, наверное, можно выразиться и так, - сказал Карел и пожал плечами, словно не соглашаясь с самим собой.
- То есть она не совсем права?
- Сложно сказать. Появление твоё в Улитке необычно. Понимаешь, есть предсказуемые события. Мы всё о них знаем и можем использовать себе во благо или снижать их вред. Но наш мир так устроен, что обязательно должно случаться что-то новое. Мы о таких событиях ничего не знаем и не можем знать. Нам неизвестно, где постелить соломку. Мы к ним не приспособлены, поэтому они будут производить наибольший эффект на наше общество. Они могут принести как вред, так и пользу. Я думаю, мы в своём развитии достигли той черты, за которой должны начать происходить те самые непредсказуемые события. Ты – первое из таких событий. Появление Агнешки – это второе событие. Далее, вероятно, произойдут и последующие. Это слишком грубое и эфемерное объяснение. Я чувствую, как что-то поменялось, но не могу конкретно выразить. В общем, не забивай себе голову. Есть в тебе и ещё одно любопытно качество. Твоя удачливость. Вот она меня больше всего интересует.
Крейг застрял на широкой развилке у стеклянного столика. Его внимание привлекли небольшие цветки и гроздья ягод в хрустальных вазах. Среди цветков стояла высокая ваза из фарфора. Из вазы доносилась чуть слышная романтичная музыка.
Как объяснил Карел, это были каменные цветы Фаберже. В фарфоровой вазе хранилось сердце Шопена. Карел пожал плечами и двинулся дальше. Ему, видимо, всё это было не по вкусу.