- Неужели ты настолько не ценишь девственниц? Это возмутительно!
- Ты хоть единицу, хоть миллион умножь на ноль - результат получишь один и тот же.
Элли звонко захохотала из его кармана.
На дисплее появилась большая гора металлолома в низине.
- Вот твой оазис. У кучи высокий радиационный фон, - сказал Элли. - Я случайно нашла её после горячего периода войны. Пришлось отцепить эту местность дронами.
- Мне бы такое только на пользу пошло.
- Сомневаюсь.
- Что людям во вред, то тардиградам на благо.
- После этой кучи ты светился бы по ночам. Больше не смог бы по ночам воровать тыкву с грядок.
- О, тогда лучше не надо.
Крейг перевёл указатель на ложбинку между горами. Отрылась асфальтированная трасса, заправочные колонки, небольшое здание, пара дряхлых грузовиков, повалившийся ряд мотоциклов, наклонившиеся опоры, оборванные кабеля.
- На дороге новое покрытие, - сказал Крейг.
- Это действующая трасса. По ней иногда ездят мои грузовики.
- А что там за здание?
- Кафе «Суббота», - ответила большая Элли. - До войны в нём по субботам собирались байкеры-героинщики.
Минут десять Крейг рассматривал окрестности кафе. Тардиградом вдруг овладело неудержимое вдохновение. Вся эта пыльная разруха была какой-то необыкновенно яркой, свободной и бескрайней. Детали отражались от самих себя бесконечное количество раз, отражения возвращались, складывались в выразительные линии и образовывали суперпредметы, а те ложились поверх запылённого пустыней времени и бежевой субботней лентой вытягивались туда - в пояс Койпера и дальше. Ещё дальше. Расстояния тоже не имеют значения.
- Эх, побывать бы там, - пробормотал он и тряхнул плечами.
- До кафе можно добраться за полчаса, - сказала большая Элли.
- Тогда полетели.
- Прямо сейчас?
В пути Крейг вспомнил, что не ел весь день, и уже хотел повернуть обратно, когда внизу показалось кафе.
Коптер приземлился на трассу. Вслед за Крейгом из него выбрался дрон-убийца.
- Твой грузовик не врежется в коптер? - спросил Крейг, оглядываясь по сторонам.
- Машины в этом месте дней через десять поедут, - из кармана ответила большая Элли.
Крейг осмотрелся по сторонам. Вдалеке на обочине ржавела колонна техники. Её так искорёжило, что невозможно было понять, чем изначально являлись машины.
- А там что за барахло? - спросил Крейг и махнул в сторону колонны.
- Военная техника бойцов Белла познакомилась с моими дронами. Удивительно, что кафе уцелело. Дроны должны были разрушить и здание. Место тут странное. Постоянно что-то ломается и даёт сбои.
- Пойду загляну в кафе. Убийца пусть здесь подождёт.
- Слушай, у нас сегодня вечером праздник. Не задерживайся.
- Что за праздник?
- А ты разве не слышал? - с упрёком сказал балдж. - Мы уже давно договорились закатить большой карнавал, когда изведём последнего испорченного. Будем всем городом веселиться до самого утра. Или дольше. Дадим тебе шляпу. Будешь Безумным Шляпником.
- День победы над испорченными.
- Можно сказать и так.
Дверь в кафе не открывалась. Крейг поднял с земли останки небольшого баллона из-под пропана, выбил им стекло в широком окне и забрался в кафе.
Прилавок за стойкой развалился, в остальном обстановка внутри хорошо сохранилась. Под потолком висел телевизор. Из рубища у прилавка выглядывал череп. Рядом с ним на полу валялись мотоциклетный шлем, револьвер Smith&Wesson и несколько патронов.
- Эй, ты чего тут разлёгся, бездельник? - обратился тардиград к черепу.
Крейг подхватил череп, поставил на стойку и надел на него мотоциклетный шлем.
- Выглядишь ты жутковато, - заключил он, осматривая нового знакомого. - Тебе бы к врачу.
Крейг побродил по кафе. Больше посетителей не было, хотя перед входом пылилось немало мотоциклов.
На одном из столиков вместе со стеклянными тарелками и бокалами стояло ведёрко для льда. Из него торчала бутылка текилы, которую так и не успели открыть.
- Эх, сожрать бы чего-нибудь, - пробормотал он, глядя на бутылку.
В желудке жгло от голода. На торговом стенде сохранились выцветшие пакеты с чипсами или орешками, шоколадные батончики и другая просроченная еда. В холодильнике стояли почерневшие банки. Жизнь в Улитке сделала тардиграда немного брезгливым, но и в годы испытаний и голода он не стал бы есть столетний прах.