Сорвав толстый слой паутины, Крейг вытащил из ведёрка бутылку, открыл её и понюхал. Вроде бы тут ещё сохранилась жизнь. Он заглянул в горлышко, потом сделал несколько глотков.
- Ух, - прошипел он, поморщившись.
Удивительно, что текила не выдохлась и не потеряла крепости. Да, местечко тут странное.
Крейг развалился на кресле, сложил руки на столе и выдохнул.
Стёкла покрылись паутиной и налётом, поэтому в помещении стояла полумгла. Через разбитое окно в кафе проникал мягкий предзакатный свет. В солнечном ромбе на полу блестели осколки стекла и отломившийся от газового баллона вентиль.
Тардиград попробовал представить предвоенную обстановку, сидящих перед стойкой толстяков, голоса, запахи еды и перегара, окурки в пепельницах, гудение проезжающих мимо грузовиков. И не смог.
Времени тут не существовало. Казалось, кафе уже тысячи лет остаётся неизменным, будто музейный экспонат. И создано оно для того, чтобы всегда быть пустым, запылённым, безмолвным. Для того, чтобы однажды вечером на пол легли лучи заходящего солнца.
А что если так оно и есть? И люди, создававшие всё это, не понимали и не смогли бы понять истинного смыла того, что они делают. Только сейчас достигнута финишная черта.
Ползущее по полу пятно света и есть итог. Даже сметающие всё на своём пути машины балджа не смогли предотвратить его. Эта странная, непонятная красота, распластавшаяся на стеклянных осколках, всегда одерживает верх. На ней всё и заканчивается.
Невесомое, хрупкое, потустороннее пятно света на полу. Ни к чему уже не стремящийся, завершённый свет, который не ищет новых воплощений. Итог всего.
Голова у Крейга пошла кругом. Перед ним проявлялась невероятная иллюзия. И не иллюзия даже, а исключительная, совершенная, нагая реальность, застигнутая врасплох его неожиданным пробуждением. Через секунду она исчезнет, но тардиград снова будет всюду её искать.
Он вылез из кафе и помахал рукой дрону-убийце.
- Я пошёл, большая Элли, - сказал Крейг.
- Ну, давай, - ответил из кармана балдж.
С непривычки Крейг сильно охмелел из-за текилы.
- Адиос! - попрощался он и салютовал кафе.
Крейг обогнул грузовик с цистерной, побродил у заправочных колонок, выбрался на трассу и направился в сторону солнца, зависшего перед дорогой.
Ему хотелось, чтобы дорога никогда не заканчивалась. Хотелось до изнеможения шагать к огромной, гремящей, великолепной звезде, раздувавшейся над пологими горами. А когда закончатся силы, раствориться без остатка в её оранжевом потоке и лететь над пустыней, заполняя собой вечерние просторы. Нет для тардиграда преданности, крепче этой.
Света становилось больше и больше. Он лился через край, заполняя пустыню пожаром. Всё вокруг утонуло в горячем свете. Сохранилась только уводившая в бесконечность прямая полоса асфальта, сверкавшая под солнечным огнём.
Тардиград двигался вперёд до тех пор, пока солнце не скрылось за горой. После заката предметы обрели форму, твёрдость, задышали и начали новый отсчёт. Текиловый дурман прошёл. Ожил запах высушенных трав, вечера, песка, камней и ржавчины. На обочине, опустив дуло к земле, в одиночестве сидел разбитый Абрамс.
Ещё одно погибшее божество старого мира. Его железный труп покоился здесь так давно, что оторванные гусеницы уже исчезли под песком и травами. Крейг дотронулся до направляющего колеса танка и почувствовал настоящее восхищение перед большой Элли. Хорошо у неё это получилось. Они никогда не вернутся и не оживут. Война окончательно завершилась. Не только для балджа, но и для тардиграда.
Он отошёл от танка и лёг посреди дороги. Всё ещё горячий асфальт согревал лопатки и поясницу, и Крейг, прислушиваясь к теплу, вдруг заснул.
Проснулся он через полчаса и, с трудом разлепив глаза, удивился от того, что лежит не в домашней кровати, а где-то в пустыне. Но он сразу вспомнил аромат эвкалиптов, летающую тарелку, мотоциклы, пятно света.
Небо потемнело, синева начала наливаться глубиной. Раскинув руки на асфальте, Крейг искал первую звезду. Он погружался всё глубже и глубже. Тело его стало невесомым, оторвалось от земли и полетело в волшебную тёмно-голубую глубину. Ощущение полёта стало столь явным, что Крейг в панике принялся шарить ладонями по асфальту, пытаясь уцепиться за что-нибудь.