Вечность постоянно чего-то ждёт. И это ожидание передавалось единственному пациенту биохаба.
С сумерками заявлялась неподвижность вечера. Среди чёрных глазниц и ртов теней где-то вдалеке в одно и то же время зажигался кроваво красный маячок на высокой мачте.
Она тоже чего-то ждала, но, кажется, и сама не помнила, чего именно. Рассеянная и забывчивая неподвижность вечера.
В конце концов её поглощала ночь. Ночь уже ничего не ждала.
На удивление быстро Крейг насытился одиночеством.
Он уже ждал наступления ночи, когда заходящее солнце как-то по-особенному ярко осветило ветви и стволы сосен. Море из иголок побелело, и красные стволы засветились под последними лучами. Где-то за звуконепроницаемыми стенами нарастало вечернее оживление. Ещё дальше, за горами наливалась прохладой одичавшая пустыня, а за ней, совсем далеко – небо, ставшее ещё одним домом.
Крейгу вдруг стало больно от одиночества и молчания. Он получил то, чего желал.
- Элли, ты вроде упоминала, что медицинские роботы могли бы и дома меня обслуживать.
- Могли бы, но необходимости уже нет, - ответил балдж. - Если хочешь, они снимут шины с ног, и тогда ты сам сможешь уйти.
- Ты так говоришь, будто я давно мог уйти.
- Вообще-то, ты тут задержался.
- А почему ты меня не предупредила?
- Кажется, мы догадались, чего ты хотел.
Многие научные лаборатории биохаба пустовали в этот час, но жизнь тут не прекращались ни днём, ни ночью. Если вечером или даже поздней ночью заглядывать во все лаборатории подряд, то за одной из дверей обязательно найдётся оживлённая кучка лунопоклонников, увлёчённая работой или обсуждением проектов. Тут существовал особый магический мир удивительных замыслов, исследований, экспериментов, открытий и неудач. Нередко лунопоклонники под его влиянием впадали в странное неистовство и лишались всех интересов, кроме тех, что связаны с их научной работой. Балджу подобные ситуации совсем не нравились.
- Мы не роботы. Мы живём не для того, чтобы работать, истязать себя аддикциями или жертвовать собой пусть даже ради самых благих целей, - пыталась вразумить наиболее одержимых большая Элли.
Обычно лунопоклонники прислушивались к ней и на какой-то период пропадали из биохаба. Попадались и ретивцы, игнорировавшие просьбы балджа. Упорным трудом они доводили себя до истощения и тоски, после чего долго не появлялись в биохабе, восстанавливая силы. И для них тоже наступала пора досуга, разговоров, путешествий, мягких ароматов цветочного города и любовных игр.
Крейг неуверенно шагал по биохабу, привыкая к новым ощущениям. Балдж предупредил, что поначалу будет напряжение и незначительная боль, и предложил походить по проспектам биохаба, чтобы проверить состояние.
Главный проспект изолированного научного города освещался сияющими изумрудными стенами. В одиночестве Крейг плыл в приглушённом свете, наслаждаясь движением, пространством и свободой. Голова его пошла кругом от удовольствия.
Из-за приоткрытой двери доносились тихие голоса и запах еды. Мужчина и женщина шептались о чём-то. Крейг бесшумно проскользнул мимо.
Посреди проспекта рядом с физиотерапевтическим помещением два лунопоклонника, сидевших на полу, катали мяч. Когда Крейг приблизился к ним, то узнал Элиота и Джини.
- Не может быть! - произнёс он. - Это же Джини! Она уже способна играть?
Джини была одета в защитный костюм и шлем. Видимо, она пока плохо владела своим телом.
- Она много чего умеет, - сказал довольный Элиот. - И даже говорит немного. Только ходить пока не научилась.
Заметившая незнакомца Джини выпучила глаза и затрясла руками. Вела она себя прямо как младенец.
- Нелегко придётся, - ответил Крейг. - Детям легче учиться ходить, потому что он лёгкие и невысокие.
- Она иногда пытается встать и падает. Мы сконструировали для неё ходунки, чтобы она для начала научилась правильно держать спину.