- Проще газ спустить, - не поддержал Крейг.
Дженни громко засмеялась.
- Итак, - продолжил Крейг. - Я тогда пообещал фермерам, что к утру всё будет готово. Просидел перед гробом до ночи и сбежал из деревни, пока все спали. Они, может, к утру и одумались бы… Да кто его знает?
- И кто же тебя надоумил лечить людей?
- Подожди, дай вспомнить, - Крейг дотронулся до подбородка. - Ну, да. Примерно в двадцать пять лет я жил с милой картавой девушкой. У нас родился мальчик. Сразу после родов и ребёнок, и она умерли от инфекции. Мне хотелось разобраться, почему так случилось. Вот я и занялся прочтением книг из медицинской библиотеки, оставшейся от военных. Почему-то меня увлекло всё то, что я узнавал о человеческом теле, увечьях и болезнях. Однажды комендант городка, где я жил, вывихнул руку. Он стал первым пациентом. Я вправил вывих, и комендант освободил меня от работ в полях. Сказал, что я буду врачом. Я, понимая, какие преимущества мне это даёт, согласился. У меня появился выбор. В начале своей карьеры я, в основном, лечил переломы, зашивал раны, вырывал гнилые зубы, принимал роды, облегчал последние дни смертельно больных. Моя квалификация росла, и я решался на всё более сложные операции. Мой друг Карл сначала считал меня халявщиком, а уже через несколько лет утверждал, что уж лучше в поле горбатиться. Я любил помогать людям и узнавать что-то новое.
- Врачом я ни за что не согласилась бы стать, - сказала Дженни. - А вот друзей тардиградам иметь опасно.
- Я тогда и не знал о том, кем являюсь. Карл даже раньше меня это понял.
- И не выдал? - спросила Элли.
- Нет. Он же друг. Мы при этом были совсем разными. Меня всегда тянуло, бог знает куда, а Карл желал домашнего уюта. Говорил, что единственное настоящее счастье - это когда дома тебя дожидается милая беременная женщина.
- Ерунда какая, - с насмешкой сказала Дженни.
- Точно, - согласился Крейг и шутливо указал на неё пальцем. - Я, кстати, случайно повстречал Карл в техасской деревушке, когда ему уже шестой десяток шёл. И он меня узнал. Так обрадовался. Впервые в жизни мне кто-то обрадовался! Удивительно. Обычно испорченные с первого взгляда узнавали во мне чужака. Карл обрадовался, а мне было больно видеть его дедом, будто он предал меня.
Дженни передёрнуло от слов Крейга. Она покосилась на Элли, и та перехватила недобрый взгляд прорицательницы. Крейг даже умолк от неожиданно вспыхнувшей искры.
- И опять не выдал? - разрядила обстановку Дженни. - В старости люди обычно становились озлобленными и тупыми. Молодой зол, когда его злят. А старик всегда зол по природе своей. Я даже понимаю, почему.
Озадаченный Крейг развёл руками и рассмеялся.
- Карл не выдал. Он скакал вокруг, как щенок. Его вдохновило моё появление. Городок, где мы выросли, выкосила чума. У Карла были хорошая жена и детки. Их тоже забрала болезнь. Выжившие разбежались кто куда, поэтому я его и встретил там, где не ожидал. Чудак, бездельник и весельчак Карл превратился в одинокого, горького деда. Он предложил уединиться где-нибудь вдалеке от глаз и вспомнить о былом. Ночью я пришёл к костру в лесу, где мы договорились встретиться. И там меня ждал большой сюрприз…
- Всё-таки он тебя слил! - перебила его Элли.
- Не совсем, - возразил Крейг и осёкся, вспомнив о просьбе балджа не рассказывать о своём прошлом посторонним. - Там у костра сидел Карл, рядом с ним лежал пленник с кляпом во рту. Совсем дряхлый дед. Они вместе бежали от чумы из нашего захолустья, вместе выпивали иногда. И за бутылкой тот - второй - признался Карлу кое в чём. Это именно он прикончил моего опекуна, когда я был ребёнком. Карл мне обо всём рассказал и предложил сыграть в ацтеков. Вроде у них получалось вырезать сердца, пока они ещё бились. Надо признать, у Карла ещё оставался порох в пороховницах.
- Ацтеки действительно вырезали сердца, - проговорила Дженни. - Так они пытались изменить климат.
Солнце, видимо, разморило её. Дженни закрыла лицо ладонью и протяжно зевнула.
- Карл начудил, конечно. Убийца, узнав меня, жутко перепугался, принялся молить о пощаде. Лепетал что-то о любимых правнуках. Очень раскаивался, - с брезгливостью вспоминал Крейг. - Раскаяния... Кому они нужны…
- Подставил тебя твой друг.
- Пожалуй. Отпустить его мы уже не могли. Я-то мог смыться, и тогда местные казнили бы Карла за дружбу с тардиградом. Испорченные, говорят, убивали всех, кого подозревали в связях с тардиградами. Друзей, родственников. В общем, мы с Карлом нажрались самогона, дозаправились мескалином, а после я отрезал нашему пленнику башку. «Сейчас, - говорю ему, - вылечу тебя от всех страданий». Он рыдал, прямо как дитя. Его морщинистое лицо было в слезах. Я прижал деда коленом к земле и принялся за дело. Перерезая ему горло, я думал над тем, почему он так цепляется за жизнь. Было в этом что-то унизительное. Может, и я точно так же цепляюсь за неё, сам того не замечая? Пленник визжал и хрипел, затем забулькал и затих. Никогда не знаешь, где пригодится медицинский опыт.