Тогда сразу после казни Карл свалился с лежащего на земле пекана и заснул. Крейг долго расхаживал вокруг него - он решил прикончить заодно и давнего дружка.
Карл осквернил священное одиночество тардиграда, прервал монументальное внутреннее молчание, одной ногой ступил на запретную дорогу. Этот путь слишком страшен для обычного человека.
Пусть Карл умрёт. Нельзя позволить ему даже задуматься о кошмарах, безумствах, боли, тяжелых потерях, вольностях, запретах и отчаянной борьбе, которые выпали на долю скитающихся по миру рыцарей смерти. Карл недостоин этого мучительного огня, одним касанием очищающего самые чёрные сердца. Удел простаков - незнание.
К тому же, если можно кого-нибудь порешить, то почему бы и нет? Крейга разжигала задорная жажда крови.
Он уселся перед Карлом, сжал рукоять ножа и прислушался к храпу. От спирта сердце билось с огромной скоростью. Тяжесть давила на него, но тардиград может вынести любую тяжесть, когда это необходимо. Что-то тогда его остановило.
Он разглядывал старика Карла, убитого пленника и представлял, как много невзгод осталось за спиной, и сколь много неизвестного ожидает впереди. Тардиграду уже ничего не хотелось. Он испытывал ужасную усталость. В тот момент он желал одного - лечь и заснуть.
Махнув на всё рукой, Крейг улёгся неподалёку от обезглавленного трупа на ковёр из травы и листьев, закинул руки за голову и уставился на звёзды. От мескалина полуслепые глаза стали видеть лучше.
Крупные, яркие и выразительные звёзды висели где-то совсем рядом. Фантастические созвездия с жужжанием летали перед лицом, как стаи пухлых светлячков. К утру звёзды приблизились настолько, что тардиград окончательно заблудился среди них и долго не мог найти путь назад, хотя где-то поблизости в ветвях тихо шумел ветер и стрекотали кузнечики.
- На следующий день, - продолжал Крейг, - я намеревался уйти, и Карл умолял меня взять его в дорогу. Он решил, что тоже помолодеет, если отправится со мной. Начнёт жизнь заново… Утром я отвёл Карла домой, уложил спать и убрался. Больше мы и не виделись. Так паршиво было, когда уходил. Прошлое – это смердящий труп. Пропасть. Тюрьма.
- Эх, верно, - согласилась Дженни. - Тюрьма, сносная лишь из-за беспросветной темноты вокруг. Тогда незаметны стены и решётки.
- Пойдём и мы, - предложила Элли. - Хоп!
Она вскочила и спрыгнула с искорёженного трансформаторного радиатора.
- А ради чего живут тардиграды? - поинтересовалась Дженни, слезая с шезлонга.
- Не знаю, - сказал Крейг. - Я же не встречал тардиградов.
- Ну, а тобой что двигало?
Над этим вопросом Крейг часто задумывался, когда в путешествиях случались перерывы и наступали периоды штиля. Всегда находились новые ответы, хотя в самом главном тардиград разобрался.
- Сначала, наверное, страх, - сказал он прорицательнице. - Потом меня вдохновляло желание дождаться, когда всё вокруг умрёт, и сдохнуть самым последним. Мне очень хотелось узнать, чем всё закончится. Таскаться сотню лет по пустыне. Потом ещё сотню лет. Потом ещё. И так до тех пор, пока ветер не сотрёт горы в песок. Желание это, конечно, иссякло со временем. Я шёл, куда хотел, и жил просто потому, что мне это нравилось. Вот и всё.
Дженни с недобрым любопытством взглянула на Крейга. Между ними втиснулась Элли.
Они втроём брели к выходу, обходя разбросанные повсюду осколки бетонных блоков и колец. Из-за них площадка вокруг электростанции походила на присыпанную сахарной пудрой шахматную доску с упавшими, искорёженными фигурками.
Из развалин выполз ещё один робот на резиновых гусеницах и пристроился перед ними.
- Что ты теперь будешь делать с лишайниками? - поинтересовалась Дженни.