- Создателя?
- Да. Постоянно ему не сиделось на месте. Никогда не угадаешь, чего он ещё выкинет. Лез в дебри, постоянно что-то искал – одному ему понятно, что именно. И находил. Хочешь песню послушать? Я сочинила песню о твоих путешествиях.
Элли стащила гитару, уселась на траву и скрестила ноги. Смущённый Крейг сел рядом, пытаясь изобразить заинтересованность. Он не знал, чем отвечать на сентиментальность, не любил пение, гитары и прочее народное творчество. Однако песня оказалась далеко не сентиментальной.
У неё хорошо получалось играть на гитаре. Сладким печальным голосом Элли пела о покрытых гноем и коростой бродягах, заставивших Крейга тащить повозку с хламом, об отрезанном аппендиците, о работе с фермерами, об анестезиологе Эстебане. Завершалась песня богатым набором брани. Крейг поначалу опешил, после захохотал, закрыв лицо ладонью.
- Можешь не аплодировать, - Элли закончила петь и отложила гитару в сторону. - О чём вы там шептались с Яном? Что он хотел скрыть от меня?
- Предложил описать синим мои путешествия по пустыне, - без раздумий выложил Крейг.
- Да, они иногда предлагали тардиградам поделиться воспоминаниями. О чём он ещё говорил?
- Спросил, сбегу ли я снова.
- Сбежишь?
- Нет, наверное. Я ему так и сказал, и его интерес ко мне пропал.
- Ладно, - Элли поднялась, подхватила гитару. - Мне надо возвращаться. А ты пойдёшь в развалюху свою?
- Я забыл ухо на бочке. В развалюхе раньше кто-то жил?
- Там жили клонированные панды. Такие смешные.
- Где они сейчас?
- Сдохли, - Элли виновато опустила глаза. - Потом там до изгнания обитал Нильс, чума на его голову. Его не кормили дроны, и он постоянно обворовывал фермы. Потому и поселился поблизости.
- Ясно. Наверное, это его вещи там остались.
- Какие?
- Всякая ерунда. Записи какие-то.
- О, ерунда, говоришь, - заинтересовалась Элли. - Нильс - обгадившийся неудачник, и всё же он не из тех, кто собирает ерунду. Покажешь?
В хижине Крейг достал для неё большую коробку, хранящуюся под заросшей паутиной и пылью крышей. Элли взяла коробку, уселась на пол и открыла её.
- Вот он где! – с воодушевлением воскликнула девчонка, доставая из коробки цепочку с лебединым медальоном. – Так долго я его искала.
Элли надела медальон на шею, достала из коробки пачку бумаг
- Ты читал?
- Кое-что читал. Какие-то философские размышления. Письма.
- Синие никогда от дел не отходят. Нильс увлёчен музыкальной теорией и семиотикой. Думаю, он и в вонючем Климте не прекращал работать.
В пачке бумаг Элли отыскала заинтересовавшие её листы.
- Ууу, завещание Александры. Вот это да!
- Его мать? – поинтересовался Крейг.
- Ага. Сейчас посмотрим, что пресвятая заступница сирых и убогих тут настрочила.
На лице Элли появились глумливое выражение. Прокашлявшись в кулак, она принялась громко читать вслух.
«Поскольку оставить мне нечего, оставлю хотя бы несколько слов. Я долго думала, кого следует упомянуть напоследок. В таких случаях обычно обращались к членам семьи, но мы все тут уже давно стали членами одной большой семьи, потому пусть каждый, кто пожелает прочесть моё напутствие, считает, что оно обращено именно к нему.
С первых дней жизни в Улитке я наблюдала за тем, как создавалась и росла наша семья. Кирпичик за кирпичиком, с чрезвычайной осторожностью и расчётливостью выстраивалось то самое свободное общество, о котором я уже давно прекратила или даже и не смела мечтать.
Как это ни удивительно, создавалось наше общество тем кошмарным существом, когда-то давно развязавшим катастрофическую войну и продолжающим её по сей день. Страшно даже подумать о том, что война будет продолжаться до тех пор, пока не исчезнет последний человек. Одной рукой оно разрушает и несёт смерть всем подряд, другой – создаёт нечто превосходное.
Я не переставала удивляться, когда замечала, как оно осознанно все свои необычайные способности направило на создание того, к чему я стремилась всей душой. Более всего меня поразило, что даже собственную власть оно максимально ограничило, когда мы зажили своей жизнью. Мы можем думать, говорить и делать всё, что пожелаем, если это не несёт угрозы нашим близким.