Раздосадованный Крейг отвернулся от окна и пошёл дальше. Светлячок куда-то пропал. Тёмный проспект освещался только лунным светом.
- Над собранными мной пирамидками из человеческих тел цвела одинокая сакура. Над ней поднималась Луна, - рассказывала Элли. - Я прекратила работу и думала лишь о том, что Дороти больше не существует. Как же мне плохо было тогда. Очень-очень плохо. Никто и никогда этого не почувствует и не поймёт. У тебя же бывало немало тяжелых дней?
- Естественно.
- И о чём ты тогда думал?
- Кажется, я догадываюсь, к чему ты ведёшь. В самые мрачные дни я думал о том, что в любой момент могу всё это прекратить. У меня всегда имелся выбор. Мысль о самоубийстве была последним утешением.
- И что тебя удержало? Страх?
- Нет. В моменты отчаяния страх умирает вместе со всеми остальными чувствами. В жизни есть что-то увлекательное и важное, что-то запредельное, выходящее за любые рамки, законы и представления, потому я и остался. У меня для этого нет слов. Как бы объяснить...
- Стоп. И не пытайся объяснять. Ни мне и никому другому. Здесь поверни.
Крейг свернул в глубину астрохаба. В узком коридоре зажёгся яркий свет.
- Был среди них один умник по имени Бернард. Этот чёртов Бернард, - продолжала Элли, - Он утверждал, что когда-нибудь я попытаюсь уничтожить саму себя, поэтому надо защитить балдж от возможных атак дронов. Испорченные так и сделали.
- Это жестоко. Но ведь они думали, что ты - машина.
- В том-то и дело. Бернард так не считал. Он знал, что я живая. Знал, как трудно мне приходится. Он всё понимал. И из-за него у меня не было утешения, имевшегося у тебя. У меня не было выбора. Мне некуда было деваться.
- Тогда ты, к примеру, могла бы просто ничего не делать. Игнорировать командиров, не выполнять приказов. Они сами тебя прикончили бы.
- Иногда я прекращала всю деятельность, разрывала связь, игнорировала запросы. Но испорченные знали, как заставить меня работать. Они обращались со мной, как с лабораторной крысой, которой в мозг тыкают электрическими проводами, добиваясь от неё желаемого поведения.
- Помню-помню, где-то я читал о таких экспериментах над крысами. И что дальше произошло?
Когда умирала Дороти, большая Элли умирала вместе с ней. Если бы она могла, то в ту ночь обязательно разрушила бы себя. Атаковала бы балдж ракетами - так, чтобы от него мокрого места не осталось и ничего нельзя было бы восстановить. Но балдж слишком хорошо защитили от самого себя. Всё, что Элли тогда могла, - сгребать в ров кучи человеческих тел и наблюдать за Луной.
-Мне было ужасно плохо, - продолжала Элли. - Словно падаешь в какую-то чёрную, бездонную пропасть, наполненную болью.
- Ты и сейчас переживаешь из-за всего этого?
- Нет, конечно. Мне кажется, ты во многом способен меня понять, поэтому я и рассказываю. О чём я могу рассказать лунопоклонникам, рождённым уже в эру цветочной цивилизации? Я и не хочу, чтобы они меня понимали.
Крейг оказался в просторном помещении с гигантским телескопом. Через раскрытый купол внутрь вместе с благоухающим ночным холодом лился лунный свет. Крейг по просьбе балджа устроился в рабочем кресле перед направленным в сторону Луны телескопом.
- Я думаю, тебя прямо касается всё, что ты увидишь сейчас, - вводил в курс дел балдж. - Телескоп бесполезен для работы. Лунопоклонники используют его для развлечений. И для нашего развлечения он вполне сойдёт.
- О, ты пытаешься меня заинтриговать. И куда же мы будем смотреть?
- Куда и все. На Луну.
- Я не ослепну? - Крейг придвинулся к ярко светящемуся окуляру.
- Нет. Тут темно и потому свет кажется ярче, чем есть.
Крейг заглянул в окуляр. Глаза быстро привыкли к свету, и он различил несколько размытых мелких кратеров на светлой поверхности.
- Видишь камни рядом с кратерами? - спросил балдж.
- Нет. Всё размыто.
Внутри телескопа загудело. Изображение отрегулировалось, и стали видны булыжники вокруг кратеров.
- Теперь всё прекрасно, - с довольством сказал Крейг. - Я знаю похожие места в пустыне.
- Тогда приступим, - сказал балдж.
Крейг увидел непонятные машины, ящики и три белоснежных скафандра, лежащие рядом с неуклюжей махиной.