Почти сразу Крейг заметил знакомые зеленоватые огоньки недалеко от окна.
- Видите? – тихо спросил Карел и дотронулся до плеча Агнешки. - Так светятся их глаза. На нас смотрят. Они почувствовали запах еды и пришли сюда. Очень голодные калидасы.
Агнешка вслух насчитала четыре пары, к которым присоединилась ещё одна, а затем обернулась и посмотрела на дверь.
- Кажется, их там много, - опасливо произнесла Агнешка. - Если они голодные, то и нас могут съесть.
Позади послышался смех Черри.
- Карел просто разыгрывает тебя! - воскликнула она. - Калидасы совсем не страшные! Хотя они крайне надоедливые. Если вы завтра возьмёте с собой несколько кусочков мяса, то сможете их покормить, но после они от вас уже не отстанут.
Все собрались у окна, всматриваясь в лесную темноту за окном, и на миг установилась тишина. Крейгом вновь овладело то новое чистое чувство преизбытка счастья, отчего стало немного неловко.
Вот лунопоклонники привыкли к счастью. Они с самого пробуждения рядились в него, как в привыкшую к телу рубашку, росли вместе со счастьем и сливались с ним и с чем-то ещё большим, обретая ясную ауру.
- Не пора ли вам, дети, спать? - прервала молчание Черри.
- Нет, - с энтузиазмом заявил Уильям.
- Хорошо. Может, вы тогда просто ляжете на кровати и отдохнёте немного? - предложила Черри. - Мы так много ходили днём. Вы же, наверное, устали.
- В одной спальне? - спросила Мелоди.
- Только если не будете спорить. Можно попросить дрона поставить рядом три кровати вместе.
Уже через полчаса разговоры и заливистый смех в соседней комнате стихли. Калидасы тем временем тоже умолкли и разбрелись. Лишь три собеседника остались в ночной тишине посреди окутанного удивительными сновидениями леса. От рассказов Карела и Черри дом наполнялся тёплым уютом. Предметы оживали от их тихих голосов, и магический свет от оранжевого абажура становился всё ярче.
Разговоры – важная часть жизни лунопоклонников. Для тардиграда они всегда были лишь орудием борьбы. Хотя и для него этой ночью начала открываться дверь в мир спокойных, легкомысленных бесед до самого утра.
Черри и Карел рассказывали о детях, об удивительных событиях, происходивших в цветочном городе и его порой непростой истории. Затем они начали говорить об облаках: о посвящённых им легендах, о формах и цветах, о том, как они меняются и куда уплывают - много чего можно рассказать об облаках. Лунопоклонники всегда не прочь поболтать про облака. Облака – это важно.
Время было около полудня, когда только проснувшийся Крейг не спеша вышел из своей спальни и застал Агнешку и дрона за книгой. Слуга учил девочку читать.
Семейство Карела уже покинуло дом. Черри оставила записку для Крейга и Агнешки, где называла их сонями и приглашала зайти в гости, когда они вернутся в Улитку. Нашедшая записку Агнешка задалась целью прочесть её самостоятельно и попросила дрона обучить её чтению, решив, что управится с этим делом за пять минут. Крейг не стал раскрывать ей содержание письма, желая поддержать энтузиазм к обучению.
На улице их ожидали туман и разгуливающая рядом с домом троица белых овец. Овцы не испугались незнакомцев и, напротив, даже направились к ним. Пока Агнешка гладила белые овечьи кудри, Крейг обошёл уютный домик, приютивший их ночью. С другой стороны расстилалось спрятанное в тумане поле и небольшие постройки. Между ними, склонив голову, стояла овца с ягнёнком.
В пути Агнешка поведала о необыкновенных тайнах, раскрытых Уильямом и Мелоди. Жизнь в Улитке таила множество сюрпризов, и в кое-какие даже Агнешка не очень-то верила. Можно, как рассказывал вчера Уильям, взлететь на такую высоту, что Земля оттуда выглядит как шар, но это, вне всяких сомнений, полнейшая ерунда! Никакая она не круглая. Уильяму так и не удалось переубедить маленькую дикарку.
За рассказами девочки туман рассеялся, сквозь еловые ветви засверкало солнце. Лесная мгла уже не смущала путешественников, потому всё больше живой красоты им открывалось.
Во время скитаний по пустыне Крейг нередко задумывался о красоте, о том, где её искать, и чем она вообще является. Вопрос этот являлся почему-то особенно важным для тардиграда, и с каждым годом важность его только росла. Может быть, красота дарила какое-то кратковременное облегчение. А может быть, просто всё остальное на глазах лишалось любой ценности, и все силы, ещё сохранившиеся для любви, обращались к тайне источника красоты. Она-то уже точно не предаст, не ополчится на тебя и не пропадёт, как бы долго ты ни жил и сколько бы ни мучился.