Я навострил уши.
— Так-так. И где же они были?
— Говорю же тебе — ужинали. Просто ужинали. Дело в том, что лучший сон — до полуночи, а они были его лишены.
Винкл был искренним приверженцем философии «ложись спать пораньше». Можно сказать, он был фанатиком этой идеи. Это был его «как-там-это-по-вашему» — фетиш.
— Вот о принцессе есть что порассказать.
— У тебя есть что-то на нее?
— На нее повыливали немало грязи. Беспризорная дочь, вышла из семейки буржуа, выскочка. Папаша умер, мачеха злая, как черт, — все та же старая история. Чарминг запал на нее только из-за того, что у нее были эти крохотные ножки, от которых он сходит с ума. Конечно, потом они обнаружили, что строить отношения на одном только миленьком подъеме ноги крайне сложно. Но я абсолютно уверен, что принц все еще верен супружеской клятве. То есть я действительно не думаю, что у него на стороне есть какая-нибудь крошка. Не настолько он низкий тип.
* * *Я позвонил во дворец, узнать, есть ли у меня шанс получить аудиенцию у принца Чарминга. Мне ответили, что принц слишком занят и не может принять меня незамедлительно, но, как только он освободится, он со мной свяжется и назначит время встречи.
Я решил узнать, что означает вся эта хохма.
Все, что я мог придумать, это порыть вокруг генеалогического древа принцессы Эллы. Понять, почему она не бегает по округе и не хвастает своим происхождением, было нетрудно. Ее семейство проживало в доме, который, возможно, когда-то был вполне симпатичным. Соседние дома могли бы сойти за респектабельные, если бы этот выглядел иначе. Почтовый ящик валялся у ворот, а двор был завален отбросами и всяким хламом. Я догадался, что это семейство осталось без помощи и переживало не лучшие времена с тех пор, как принцесса Элла отправилась жить во дворец.
Дверь на мой стук открыла седая тетка, жизнь ее уже немного сгорбила, но огонек в глазах еще поблескивал. Я подал ей свою карточку и попросил разрешения войти в дом на пару минут.
— Джек Би Гуди? — уточнила она, разглядывая визитку. — Простите, мистер Гуди. Мы нынче мало чего сажаем, а даже если бы и сажали, меня не интересуют бобовые стебли.
— Чудесно, тогда мы поладим, — сказал я и шагнул в дом. — Я ведь не торгую бобовыми стеблями.
В доме пахло сдохшим и заплесневевшим попкорном. Повсюду были разбросаны давным-давно вышедшие из моды наряды и стоптанные туфли. Тут же валялись коробки из-под пиццы и грязные тарелки для микроволновки. Единственным местом, которое не воняло, в этом жилище был камин, и в нем что-то тлело.
— Девочки, уберите со стола, — крикнула хозяйка в неосвещенную кухню. — У нас гости. Джентльмен.
Потребовалось некоторое время, чтобы мои глаза привыкли к полумраку, а потом я увидел двух женщин, застрявших где-то на четвертом десятке. Они сидели за столом, играли в «ведьму» и переругивались. Волосы их были на бигудях, и, похоже, уже не первую неделю. Дряблые животы свешивались через туго затянутые пояса на поеденных молью, лоснящихся портках.
Мой взгляд продолжал скользить вниз, и я сам с собой заключил пари, что вскоре наткнусь на грязные, заношенные тенниски. Пари я проиграл — нижние конечности этих дам были замотаны в некую систему из тряпья и деревяшек. Очевидно, этот механизм был создан для конкуренции с нашими восточными друзьями в производстве крохотных ножек.
Я мог бы сказать этим «девочкам», что они мучают себя почем зря. Во-первых, их лодыжки уже расплылись до двенадцатого размера, а во-вторых, если благодаря какому-нибудь сверхъестественному стечению обстоятельств еще один принц и забредет в их дом в поисках супруги, вряд ли у него будут те же заскоки, что и у Чарминга.
Весть о госте мужского пола не произвела впечатления на этих «юных» леди. На столе в миске кисло молоко, одна из сестриц смахнула ее со стола, чтобы я мог присесть, но вперед меня на стуле расположился тарантул, и я остался стоять.
— Ты жульничаешь, — сказала одна из «девочек» — тусклая брюнетка. — Я вытянула не эту карту.
Ее сестрица состроила рожицу еще смешнее, нежели ее наградил Господь, — еще один проигранный мною спор — и парировала:
— Я не виновата, что ты тормозишь.
— Врунья.
— Корова.
Мамаша отвесила дочуркам по затрещине.