Одно из ключевых наблюдений, вытекающих из исследований «интенсивного материнства», заключается в том, что само материнство не вызывает депрессию, стресс и снижение удовлетворенности жизнью. В действительности к негативным последствиям приводит не столько сам факт воспитания, сколько приверженность убеждениям и поведенческим моделям, которые поддерживают интенсивные подходы к воспитанию.
Материнство не всегда выглядело таким образом. Позвольте мне дать вам краткий обзор того, как мы пришли к этому.
В конце 1940-х и начале 1950-х годов произошло заметное изменение в подходе к воспитанию детей. До этого советы по воспитанию в основном касались детской избалованности. Поведенческие психологи, такие как Джон Уотсон, утверждали, что детям не нужно много внимания и заботы и что родители, которые слишком балуют своих детей, могут навредить их развитию.
В 1946 году доктор Бенджамин Спок выпустил книгу «Ребенок и уход за ним», в которой предложил совершенно иной взгляд на воспитание детей. Он утверждал, что основой хорошего воспитания является внимание к потребностям ваших детей на разных этапах их развития.
Сразу после выхода книги Спока появилась одна из ключевых теорий в психологии: теория привязанности. Ее основатель, Джон Боулби, в конце 1950-х годов обнаружил, что реакция родителей на потребности младенцев задает основу для формирования их типа привязанности в дальнейшей жизни. Угадайте, кто чаще всего выступает в роли главного родителя? Конечно же, мамочки! Представьте себе, насколько это огромная ответственность! Именно реакция мамы на потребности младенца определяет ВСЕ будущие отношения ребенка на протяжении ВСЕЙ его жизни. Никакого давления, верно?
Эти два ключевых момента в истории воспитания кардинально изменили взгляды на материнство и воспитание детей. На самом деле дети – это не маленькие взрослые; это нежные и хрупкие создания, на которых мы оказываем огромное влияние. Мы можем способствовать их благополучному росту или же, наоборот, стать препятствием на пути их развития. Это запустило эффект домино в нашем подходе к воспитанию, а также в осознанности и интенсивности, с которыми мы растим наше потомство. Не поймите меня неправильно: эти изменения были крайне важны и принесли много положительных моментов, но вместе с тем начался переход от отстраненного воспитания к чрезмерно заботливому и гиперопекающему.
Что делать? Где найти «золотую середину»? Мамы, да мы же оказались в безвыходной ситуации! Снижать ли нам интенсивность и сталкиваться с насмешками и осуждением со стороны других и самих себя? Или продолжать в том же духе – испытывать эмоциональное выгорание и трудности с наслаждением материнством? Отличные перспективы, не так ли?
Сьюзен Дуглас и Мередит Майклс в своей книге «Миф о маме» прекрасно раскрыли суть «интенсивного материнства»:
Интенсивное материнство предполагает, что мамы должны обладать уровнем мастерства таких специалистов, как терапевты, педиатры, учителя и эксперты по безопасности потребительских товаров. Они должны израсходовать всю свою физическую энергию, денежные средства, равные ВВП Австралии, и, что наиболее важно, всю свою эмоциональную, интеллектуальную и душевную силу ради своих детей. Мы вынуждены воплощать образ заботливой и самоотверженной матери, который необходимо поддерживать постоянно. В мире «интенсивного материнства» мы оказываемся под постоянным взглядом окружающих, сами внимательно смотрим за собой и за другими мамами и даже осознаем, как наблюдаем за собственным поведением10.
Я столкнулась с этой проблемой интенсивного воспитания, когда педиатр сказала мне, что достаточно будет всего пятнадцати минут игры с дочерью каждый день. Как мне сочетать обязанности интенсивного воспитания, при этом делая меньше и действуя спокойнее? Ослабление интенсивности воспитания могло бы заставить меня чувствовать себя недостаточно хорошей матерью или вызвать чувство вины. Однако если мы объективно посмотрим на поколение наших матерей, станет ясно, что мы уж слишком стараемся быть идеальными, а наши дети вряд ли страдают от недостатка внимания, заботы, любви или времени.