— Ой, — сказала Нанна. — Ты проголодался, Пол?
— Очень, — ответил он, — очень. На улицу Нильса Хенрика Абеля, пожалуйста.
— А как, собственно, начался этот проект? — спросил Пол, положив руку на спинку сиденья за ее плечами. — Я имею в виду, как тебе в голову пришла эта идея?
Нанна хихикнула, глядя в окно, а потом ответила:
— Это случилось несколько лет назад. Когда я еще жила дома. Мы собрались сделать ремонт в ванной.
— Да ты что? — удивился Пол. От нее пахло чем-то мятно-сладким.
— Пришел водопроводчик и взломал старый пол, а когда я вернулась домой из университета, он как раз закончил монтировать теплопровод: уложил его кольцами и петлями и собирался залить.
— И что?
— В тот момент я это и увидела.
— Что увидела?
— Рисунок, схема нашей формулы, он был в этих шлангах, запутанный, но упорядоченный рисунок.
— Это правда?
— М-м-м.
— Серьезно?
— Почти. Во всяком случае, неплохая история.
Они громко засмеялись, возбужденные успехом и друг другом. Когда машина повернула на улицу Киркевейен, рука Пола упала со спинки сиденья на плечи Нанны. Зимним вечером такси похоже на теплый мыльный пузырь, изолированный от остального мира. В нем тесно, поэтому сидеть приходится очень близко друг к другу. В нем темно, поэтому никто не видит, что человек делает, даже сам человек. Зимним вечером в такси между двумя людьми может произойти такое, чего не случилось бы в другом месте. Еще не доехав до района Мариенлист, они поцеловались, а после поворота на улицу Согнсвейен, поцеловались еще раз, долго и крепко.
Пол отпер дверь, вошел первым, отшвырнул кроссовки, стоявшие посреди прихожей, пошел дальше, убрал футболку с дивана в гостиной и молочный пакет со стола. «Минутку», — сказал он и побежал в подвал, чтобы положить в морозилку подтаявший лед, и попутно захватил оттуда самое лучшее вино, какое у него было, «Сассикайя 1995».
Оно пролежало там более трех лет. Это очень дорогое вино, подарок Мортена на тридцатилетие Пола, а Мортен знает толк в винах. По его указанию Пол спрятал бутылку для особого случая. («И запомни, — сказал тогда Мортен, — каждая цыпочка, прости, дамочка, которую ты затаскиваешь домой на бокальчик вина, это не „особый случай“».) Но сейчас был именно такой случай: они с Нанной будут отмечать завершение проекта; то, что они доработали его вместе, разгадали лингвистическую загадку, это почти научный подвиг, и они достигли результатов, которые, вполне вероятно, смогут принести солидный доход. Кроме того, он три раза поцеловал Нанну, а теперь она здесь, в его доме. Тот самый особый случай. Даже вечный скептик Мортен признал бы это.
Пол оставил вино на кухне «подышать», и, напевая, перелил его в графин — продолжая следовать строгим инструкциям Мортена, — взял пару тарелок и приборов и пакет с едой, брошенный в прихожей.
Когда он вошел в гостиную, то увидел, что Нанна сидит посередине дивана, положив ногу на ногу и раскинув руки. Женщина на светлом арбузно-красном диване похожа на четкий, почти белый крест на алом. Хорошо, подумал Пол. Красивые, уверенные в себе девушки должны садиться посередине мягкого дивана. С застенчивыми девушками, предпочитающими устраиваться на неудобных стульях, так много проблем, думал Пол, забыв, что пару лет назад посчитал Аину совершенно неотразимой именно потому, что она села на жесткий деревянный стул, и что сегодня днем он мысленно воспевал скромность Нанны.
— Я хочу пригласить Хомского, — произнес крест на красном диване.
— Ого, — сказал Пол, накрывая журнальный столик. — Хотя почему бы и нет? Худшее, что может произойти, это то, что Ноам откажется.
— Это же такое великое дело. Ну, то, до чего мы додумались. Представь, что будет, если он приедет.
— Мы можем провести для него экскурсию по четвертому этажу кафедры и показать бесцветные зеленые идеи, парящие под потолком. Паульсен может поработать гидом. Ему понравится.
— Кому из них?
— По крайней мере, Паульсену.
— В любом случае мы пригласим всех сотрудников Центра выдающихся исследований из Тромсё, и министра науки и образования, и….