— Довели, конечно. — решительно ответила девочка. — Когда решили, что могут управлять землей во вред друг другу, а вышло так, что Земля ударила по всем. И все, тот мир погиб.
Ну вот я что-то и узнал. Почему не удивляюсь, интересно?
— А в книгах об эом прочитать можно?
— Конечно. — кивнула она. — У букиниста спроси, он найдет, что тебе нужно. Карту посмотреть хорчешь?
— Пошли. — кивнул я, поднимасяь с палубы, ну и Вера сразу подхватилась.
Спустились по трапу, она открыла легкую дверку в тесную каюту с двумя койками, одна над другой, как в купе поезда. Нижняя откинута, верхняя — поднята. На противоположной стене висела большая карта с заголовком "Новый океан". Я посмотрел на нее и понял — всю георграфию, что я раньше учил, надо выбрасывать на помойку. Я не мог узнать ни единого клочка суши или воды. Вообще ни одного. Никак. Только вот сетка координа имеется.
Не помню я долготы Москвы, но широту помню. Как раз вот эта, где написано "Новая Фактория". И надпись эта возле маленького кружка, прилепившегося снизу к материку или огромному острову, размером с Австралию, наверное, только вытянутую с запада на восток. А все пространство снизу, до самого северного тропика, было заполнено невероятной мешаниной из тысяч островов, словно кто-то паззл из нескольких тысяч кусочков собирать намеревался, да так и передумал, бросил все на столе, как есть.
— Вот это да… — протянул я, озадаченно почесав в затылке. — И много островов заселено?
— Около двух процентов. — явно из школьного курса ответила Вера.
— А что на остальных?
— Где ничего, а где пока и не был никто. — пожала она плечами. — Людей мало, едва успевают справляться с той землей, что у них есть.
— А кто где живет? — спросил я. — Как понять?
— Вон пунктиры красные. — показала она пальцем. — Это границы. К западу — франки, к востоку — мусульмане.
— А дальше что к востоку? — перескочил я пальцем за следующий пунктир.
— Дикая территория. — ответила девочка. — А дальше азиаты какие-то живут, но басуры с ними не общаются вообще, а нам туда ходу нет. Живут себе и живут, в общем, нам не мешают, а мы — им.
Если я все правильно понимаю, то россыпь островов смело уходит куда-то в бывший Китай, так что появление азиатов тех краях не слишком удивляет.
— А вот это что за пятна?
Я показал на несколько заштрихованых зон на материке, а заодно и некоторых группах островов.
— Это опасные области. Там что-то осталось от старого мира, что теперь в этих местах жить не дает.
— В смысле? — заинтересовался я.
— Отрава всякая. — пожала она плечами. — Люди там не живут, даже дикари. Уроды какие-то попадаются, люди рассказывали, кто раньше бывал. Церковь велит таких сразу убивать, как только увидишь.
— Радиация? — спросил я, опасаясь, что Вера даже не знает, что это такое.
Но ошибся, ответила она сразу, вопросу моему не удивившись:
— И радиация, и химия какая-то осталась. Раньше хуже было, постепенно очищается. Но есть места куда человеку нельзя. Или можно, но чень ненадолго. И только пьяному.
На последней фразе она засмеялась, а мне вспомнилась история про единственных выживших поблизости от Чернобыльского взрыва — работниках бойлерной, которые валялись в тот момент пьяными в дрова. Ну что же, помнят люди, как эффективно бороться с радиацией.
— А это что? Можно глянуть? — спросил я, обнаружив висящую на стене винтовку с длинным восьмигранным стволом.
— Конечно, смотри. — кивнула девочка. — Это "школьная винтовка", их так у нас называют.
— А почему? — удивился я.
— Потому что с десяти лет такую дают каждому ученику и учат стрелять. — объяснила она. — А ты должен отработать ее цену, пока школу закончишь, и затем уносишь ее с собой.
Винтовка, как и все остальное местное оружие, поражала качеством изготовления. Она была однозарядной, с продольно скользящим поворотным затвором, ложей красноватого дерева и восьмигранным стволом синеватого оттенка. Сверху на ствольной коробке был откидной прицел с разметкой на пятьсот метров. Сбоку была приклепана маленькая табличка с именем девочки "Вера Светлова". И все, никаких там дартсвенных надписей или чего-то другого.
Рядом на крюке висел небольшой патронташ, который я открыл, не удержавшись. Достал один патрон, покрутил в руках. Больше всего на «мелкашку-переростка» похож, но гильза все же довольно длинная…
— Это что за калибр? — спросил я.
— Шесть миллиметров «детский». - ответила Вера. — Он только в таких винтовках. А такие винтовки только школьникам достаются. Другое дело, что потом до самой старости многие из них стреляют — гильзы самые дешевые, выгодно тем, кто практикуется много.
Тут она мне про важное напомнила, о чем я и спросилл немедленно:
— Насчет практики: а где пострелять можно? Ни винтовка не пристреляна, ни револьвер. Так не годится, особенно если я твой «защитник».
— В дюны можно выйти, туда. — она махнула рукой, указывая вдоль береговой линии, на восток. — Можем после преподобного сходить. Хочешь?
— Конечно. — ответил я. — А тебе не говорили, что если хочешь стрелять уметь, то надо тренироваться?
— Я на купчиху готовилась, а не на стрелка. — улыбнулась она лукаво, явно издеваясь. — Счеты там, дебет с кредитом, «итого» писать в книге.
— Ну а раз со мной связалась, то будешь и на стрелка. — безаппеляционно заявил я. — Сама в подопечные напросилась.
— Тогда я ее с собой возьму. — сказала она, протягивая руку за своим оружием.
Я отдал ей винтовку, а зтем спросил, подумав:
— Ты мне вот что скажи… даже девочек стрелять учат. А приходится им потом стрелять?
— Бывает. — ответила Вера буднично, запихивая винтовку в чехол. — Кто на островах живет, куда басуры налетают. Здесь вот с неграми стычки бывают. Разбойники есть. Пираты есть. Басуры ходят в наши воды за добычей.
— А вы?
— А мы — в их воды. — откровенно ответила она. — Не я, конечно, но ватаги охотников сбиваются. В общем, многим в жизни стрелять случается.
Оставив возившегося с машиной Ивана "на хозяйстве", мы направились в город.