– Ну, это с большой натяжкой, – сказал Купер. – Анормальные будут в равной мере уязвимы перед лицом инфекции. Какая польза от биологической атаки будет для «ДД»?
– Неизвестно, – сказал Лиги, строго посмотрев на Купера. – Но «ДД» – террористы. Мы не знаем, какую конечную цель они ставят перед собой.
– Да знаем, конечно же. Они протестуют против существующего обращения с анормальными. И хотят перемен.
– На чем вы основываете это утверждение, мистер Купер? На интуиции анормального? – холодно улыбнулся Лиги. – Я понимаю, что вы сочувствуете их положению, но мы не можем позволить, чтобы это корректировало нашу реакцию.
«Посчитал бы ты мою реакцию скорректированной, если бы я назвал тебя тупоголовым фанатиком, погрязшим в прадедовском мышлении».
Но вместо этого Купер сказал:
– Реакцию на что? Вы попусту тратите время на гипотетическую ситуацию, тогда как в этих городах мы имеем дело с настоящей катастрофой. Люди голодают. При отключенном электричестве они начнут замерзать, впадут в отчаяние, в неистовство. Нам нужно не волноваться о каких-то призрачных атаках, а начать завозить в город продукты и одеяла.
Марла Киверс на экране закашлялась. Пресс-секретарь Арчер демонстративно посмотрел на часы. Лиги впился в Купера ледяным взглядом.
– Мистер Купер, ваша страстность довольно трогательна, но вы здесь несколько превышаете свои полномочия. И ваше положение не предполагает вынесение суждений о том, что призрачно, а что не призрачно.
– Может быть, и так, – ответил Купер. – Но я могу говорить о том, что верно, а что нет.
Он оглядел присутствующих.
«Вы, ребята, меня не понимаете. Мне эта работа не нужна, так что я ничего не потеряю, говоря правду».
– Людям необходимо продовольствие, – сказал он. – Им нужны лекарства. Электричество. Вот на чем мы должны сосредоточиться. Вот в чем состоит наша работа.
– Наша работа состоит еще и в том, чтобы защитить их от атаки, – парировал Лиги. – Продовольствие и одеяла в Кливленде не защитят от гибели людей в Лос-Анджелесе.
Прежде чем Купер успел ответить, президент сказал:
– Что конкретно, Оуэн, вы предлагаете?
– Немедленно объявить карантин во всех трех городах, сэр. Национальная гвардия уже исполняет свой долг. Что, если федеральное командование поддержит их армейскими частями и полностью блокирует эти города? Чтобы никто не смог ни войти, ни выйти.
На мгновение Куперу показалось, что самолет заложил крутой вираж, но понял, что это закружилась его голова.
– Вы, вероятно, просто надо мной подшучиваете, – сказал президент.
– Я не нахожу в этом ничего смешного.
Купер посмотрел на Клэя, предполагая увидеть ту же мысль: уверенность, что сказанное Лиги находится за гранью здравого смысла. Но вместо этого он увидел, что президент нервничает.
Нервничает.
– Сэр, – обратился к нему Купер, – не можете же вы всерьез рассматривать возможность применения армии на территории Штатов. Насаждение полицейского режима в трех городах – нарушение основных прав граждан. Это приведет к невообразимому хаосу. Эти города и так уже на грани. А мы вместо помощи собираемся их блокировать.
– Нет, – сказал Лиги. – Мы временно приостанавливаем свободу перемещения менее чем миллиона человек, чтобы защитить более чем триста миллионов.
– Паника. Преступления на почве ненависти. Беспорядки. Кроме того, если армия будет занята блокировкой городов, солдаты не смогут распределять продовольствие. Все это основано только на нелепой гипотезе и ни на чем другом.
– Это основано, – сказал Лиги, – на коллективном анализе лучших умов в разведке и службе здравоохранения. Группы, в которую входят немало анормальных. Мистер Купер, я знаю, в ваших правилах делать то, что вы считаете нужным, но это не ваш персональный крестовый поход. Мы пытаемся спасти страну, а не играем в какую-то моралистическую игру.
Купер проигнорировал эту колкость и заявил Клэю:
– Мистер президент, когда вы предложили мне присоединиться к вашей команде, вы сказали, что страна находится на грани пропасти. Вы интеллектуал, историк. Вы знаете, как начинаются такие вещи. Первая мировая война началась после того, как один маргинал убил третьестепенного эрцгерцога. А в конечном счете погибли девять миллионов человек. Если вы пойдете на это, мы сделаем еще один шаг к пропасти. А может быть, свалимся в нее.