Белка молча встала и перерезала шнур, стягивающий лодыжки пленницы.
– Спасибо, – выдавила из себя Айша, с трудом поднимаясь. – Смотрю я, ты не такая уж зверюга… Мы могли бы подружиться…
– Это вряд ли… Я хочу, чтобы ты поняла. Я не добрая и не злая. Мне нужна жизнь Книжника в обмен на твою. Это все. Если бы ты сидела у себя дома, то я бы забыла о том, что ты есть. Но ты решила на меня поохотиться. Ты сама так решила.
Белка дернула краем рта, что должно было означать то ли иронию, то ли сожаление.
– Можно я спрошу?
Айша подошла к костерку ровно на столько, на сколько позволяла длина обмотанного вокруг трубы шнура, и ловила кожей тепло от слабого пламени.
Белка кивнула.
– Про лекарство… Это правда?
– Не знаю.
– Тогда, что ты ищешь?
– Надежду.
– Ты же не знаешь, есть ли лекарство…
– Но надежда-то есть…
– Звучит неубедительно.
– Для меня хватает.
– Слушай, а ты умеешь читать?
– Он научил меня буквам. Я знаю как складывать их в слова.
– Но читать не умеешь?
– Нет.
– Ага, – сказала Айша. – А нас учат. Жрица должна уметь читать.
– Я не жрица. Меня ничему не учили.
Белка открыла рюкзачок и достала завернутое в тряпицу сушеное мясо. Айша успела заметить, что в рюкзаке лежит что-то, похожее на книгу или журнал, но сделала вид, что ничего не видела.
– Совсем ничему не учили?
– Собирать ягоды и грибы. Знать травы. Готовить мясо на огне. Ловить рыбу.
– Полезные скиллы, – согласилась Айша.
– Когда я стала постарше я сама научилась стрелять, участвовать в загоне, искать ништяки. А от меня требовалось рожать и ублажать старших кидов и челов, если им приспичило. Быть покорной.
– Этому ты плохо научилась.
– Да. Надо было выбирать – или жизнь простой герлы, или… Я выбрала жизнь в одиночку.
– Мне было проще. Я родилась жрицей.
Белка фыркнула.
– Меня учили читать, я умею писать, – продолжила Айша. – Знаю обряды. У меня власть казнить и миловать. Я – закон, который дал нам Беспощадный.
В голосе Айши зазвучали горделивые нотки.
Белка снова фыркнула.
– Книжник говорил, что Беспощадный – это такие маленькие-маленькие существа, их даже нельзя увидеть. Мир вокруг нас полон такими существами. Одни убивают, другие – нет. Раньше были лекарства, которые уничтожали опасных существ и не давали принести челам вред, а сейчас лекарств нет. Челы забыли, как их делать. Так что Беспощадный не мог дать тебе ни власть, ни закон. Он такой маленький, что у него нет мозгов. Он может только убить. Власть тебе дали челы. Челам нужен закон, чтобы жить вместе.
– У пули тоже нет мозгов, – возразила Айша, – но она убивает. Власть у того, кто может убивать безнаказанно. А закон…
Она улыбнулась.
– Закон, Белка, нужен, чтобы объяснить, почему я могу убить безнаказанно, а кто-то другой – нет. Закон – это право сильного.
– Так было не всегда, – сказала Белка.
– Так было всегда… Но сейчас неважно, как было, – возразила жрица. – Важно, как будет. Спроси себя, а много ли таких, как ты? Много ли было таких, как ты, с тех пор, как Вождь всех Вождей и Первая Мать заставили челов жить вместе? Ты ведь знаешь ответ? Правда, Белка?
Белка посмотрела на Айшу оценивающим взглядом.
– Ты, рожденная жрицей, говоришь мне о свободе?
– Ты, парковая, будешь спорить со мной?
– Зачем мне спорить с тобой, жрица? – Белка покачала головой. – Я прожила свою жизнь свободной. Я сама охотилась, сама строила себе дом. Я не рожала рабов и рабынь, я не раздвигала ноги ни перед вождями, ни перед вэрриорами, ни перед хантерами. Могла я умереть? Да, десять раз по десять рук! Было ли мне страшно? Каждый день! Плакала ли я от бессилия! Много раз! Готова ли я вернуться в стойло? Никогда!
– Тогда слушай меня, Белка!
Айша шагнула к собеседнице, но натянувшийся шнур не дал ей приблизиться.
– Слушай меня внимательно! Я предлагаю тебе стать рядом со мной и построить новый мир! Справедливый и добрый! Мы заберем лекарство и вдвоем поменяем законы! Мы дадим право жить вечно лучшим – самым преданным, самым достойным, самым умным! Ведь лекарства мало и его не хватит на всех, так? Так зачем тратить его зря? Нам, живущим долго, будут нужны слуги, которые будут охотиться за нас, строить нам дома, убирать, выращивать для нас еду. И мы будем щедро награждать лучших из них… Но кто из них достоин, а кто не достоин нашей милости, мы будем решать сами… Мы вдвоем! Никто больше!