Он разговаривал с Джошуа, как со взрослым, говорили, что так ребенок лучше воспринимает правила, которым учит его лечащий врач.
Отель плакал и рыдал на разные голоса. Везде лежали тела взрослых и бродили испуганные до смерти, растерянные дети.
Когда зареванная Ханна пришла за братом, Джош бился в судорогах на ковре и изо рта у него шла белая пена. Инсулин не помог, просто было поздно. Она не могла плакать. Слезы высохли внутри так и не найдя выхода наружу. Она осталась одна.
Электричество исчезло на следующий день, к вечеру.
К этому времени Ханна уже нашла еще нескольких подростков своего возраста, они взяли лопаты с пожарных щитов и начали хоронить своих мертвецов. Но мертвых было гораздо больше, чем сил.
Ночью, в темном и душном без кондиционирования номере отеля Ханна принялась обзванивать друзей из записной книжки своего смартфона. На звонок отозвались только Вероника и Грегори. Вероника оказалась во Флориде у бабушки, и не могла говорить – постоянно срывалась на крики и причитания. Все было плохо. Совсем плохо.
Грег нашелся дома, в Маунт-хилл, они в шутку называли город Вайсвиллем, и говорил нарочито спокойно. Во всяком случае, он старался говорить спокойно и иногда у него получалось.
Дома умерли все взрослые, и парни из колледжа сегодня кремировали часть трупов. Тут есть студенты-медики, они говорят, что трупы обязательно надо кремировать, чтобы избежать распространения заразы…
– Какой заразы? – спросила Ханна.
– Говорят, – ответил спокойно Грег, – и я склонен им верить, что это все пришло с нашей военной базы.
Он помолчал.
В трубке поскрипывали эфирные волны, что-то тихонько щелкало, отсчитывая секунды.
– Пришло из лаборатории, вроде той, в какой работали наши отцы, – наконец-то закончил он. – Извини, Ханна… Но это правда – виноваты военные.
Грегу в марте исполнилось семнадцать.
Он был умный, высокий, красивый, играл правого крайнего нападающего в команде школы по соккеру и знал понемногу обо всем. Они познакомились в школьном кружке ораторского мастерства, много болтали друг с другом на переменах (каждый делал вид, что все это несерьезно, просто дружба и совпадение интересов) дважды ходили на свидание, ездили в кино в Рейстер и один раз целовались, но это было в другой жизни.
– Мы пытались пройти на Базу, – продолжил он. – Ворота запечатаны наглухо. Электричества в городе нет, но их системы безопасности работают. Людей не видно.
Он помолчал, а потом добавил слегка изменившимся голосом:
– Совсем не видно.
– Ты думаешь, что там все умерли? – спросила Ханна, вытирая катящиеся из глаз слезы.
– В городе нет никого старше восемнадцати, Белль. Все остальные стали мумиями.
– Мне страшно, Грег… Ты звони мне, пожалуйста…
– Послушай, – она вдруг поняла, через какое нечеловеческое напряжение эти спокойствие и сдержанность даются Грегу. Он не хотел, чтобы она боялась. Не хотел, чтобы услышала, что он тоже до смерти испуган, а он был испуган. – Я не смогу тебе звонить. Никто никому не сможет звонить. Нет электричества. Скоро сядут пауэр-банки на вышках связи и телефоны тоже перестанут работать. Бери машину и приезжай сюда, слышишь?
– Двести миль?
– Да хоть тысяча, – отрезал он. – Найди машину и приезжай. Возьми с собой пустые канистры с ближайшей газ-стейшн, найди шланг – заправляться не получится. Нет энергии, значит, не работают насосы. Надо будет или сливать бензин, или каждый раз менять машину на авто с полным баком. Поспеши с выездом, пока не началось…
– Что началось, Грег?
Он вздохнул.
– Мир умер, Белль. Мы дозвонились в Германию, к Генри – в Мюнхене еще вчера было электричество, теперь уже нет. Так вот, там то же самое, что с минуту на минуту начнется здесь – в городе беспорядки, пожары, грабят дома в богатых районах, разносят магазины. Он говорит, что и в России все точно так же, даже хуже. И в Африке. Мы пытались связаться с Австралией – связи нет. Так что надеяться не на что, только на самих себя. Наступило время сильных, Белль, а это страшное время! Приезжай, я защищу тебя. Но я ничего не смогу сделать на расстоянии…
– От кого защитишь?
Трубка замолчала.
– Грег, – позвала Ханна и всхлипнула. – Грег… Ты где?
На экране замигала надпись: «Нет сигнала» и Ханна уронила бесполезный теперь смартфон на постель. Черная, удушающая волна отчаяния захлестнула ее с головой.