Возможно, это случилось бы и без его молитв. Бесы уже умертвили отца Лактанса, да и отцу Транкилю жить оставалось недолго. Если верить Сурену, ни один из экзорцистов в той или иной степени не избежал влияния демонов, которых они пытались изгнать, а на самом деле, наоборот, призывали и удерживали. Нельзя устремляться всеми помыслами ко злу или к идее зла, не подпав под его опасное влияние. Тут главное не впасть в крайность, ведь так легко вести борьбу не за Господа, а против дьявола. Всякий крестоносец рано или поздно сходит с ума. Он приписывает злобу и порочность своим врагам, а со временем сам становится их вместилищем.
Одержимость чаще всего носит не сверхъестественный характер. Одержимы те, кто испытывает жгучую ненависть к какому-то человеку, классу, расе или нации. В наши дни судьбы мира находятся в руках новых одержимых — людей, которые видят в своих оппонентах олицетворение зла. В чертей новые одержимые не верят, однако сами добровольно опутали свои души сетями. В Бога они верят еще меньше, чем в дьявола, поэтому очень мало надежды на то, что эти люди когда-нибудь исцелятся.
Сосредоточившись на идее сверхъестественного, метафизического зла, Сурен довел себя до исступления, свойственного всем одержимым. Однако с наименьшей силой он верил в идею добра, и в конечном итоге эта вера спасла его.
В начале мая Сурен написал своему другу-иезуиту отцу д'Аттиши, подробно описав все, что с ним произошло. «Со времени последнего письма я впал в состояние, ставшее для меня полной неожиданностью, но, очевидно, полностью совпадающее с видами Провидения на путь моей души… Я веду борьбу с четырьмя злейшими дьяволами Преисподней… Самое легкое из моих поприщ — экзорцизм, ибо враги мои денно и нощно, тайными способами, истязают меня… Уже три с половиной месяца я постоянно вижу перед собой дьявола. Очевидно, за мои грехи Господь позволил… бесам выйти наружу из тела одержимой и войти в мое тело, дабы мучить и истязать меня помногу часов подряд, так что все видят мой позор[71]. Не могу объяснить тебе, что происходит со мной, когда злые духи проникают в меня. Я не утрачиваю сознания и свободы поступков, но в то же время во мне как бы возникает „второе я“, словно у меня две души, одна из которых отодвигается от тела и словно со стороны наблюдает за тем, как вторая, вторгшаяся извне, хозяйничает там и поступает по-своему. Два духа ведут борьбу не на жизнь, а на смерть на арене моего тела. Душа будто раздваивается, и одна ее половина вбирает в себя все дьявольское, а вторая продолжает вдохновляться Господом. В одно и то же время я ощущаю в себе великий покой и милость Божью, но терзает меня и иное чувство — ненависть и отвращение к Господу, проявляющиеся в том, что я пытаюсь освободиться от Него. Схватка эта происходит явно на глазах у всех и повергает их в изумление. Я испытываю радость, восторг, но в то же время и горечь, вырывающуюся из меня в виде стонов и криков, как это обычно происходит с одержимыми. Я ощущаю в себе проклятье и страшусь его. Меня пронзают тернии отчаяния, принадлежащие духу, что вторгся в меня. А тем временем другая моя душа пребывает в полнейшей уверенности, презирает и проклинает свою черную половину. Иногда из моих уст одновременно вырываются крики, принадлежащие обеим душам. И мне трудно бывает понять, что это было — радость или ужас. Меня охватывают судороги, когда ко мне прикасаются Святыми Дарами. Их близость (во всяком случае так мне кажется) ввергает меня в ужас, но вместе с тем я испытываю и искренний священный трепет…
Когда, действуя по побуждению одной из этих двух душ, я пытаюсь сотворить крестное знамение у моих уст, другая душа отталкивает мою руку или же больно кусает палец. В то же время я обнаружил, что молитва звучит искреннее и проникновеннее в самый разгар припадка, когда мое тело катается по земле, и служители церкви разговаривают со мной, будто с дьяволом. Не могу передать тебе то наслаждение, которое я испытываю, превращаясь в дьявола, причем вовсе не из-за мятежа против Господа, а из-за того ничтожества, в которое ввергает меня моя греховность…
Когда другие одержимые видят меня в таком состоянии, приятно слышать, как они торжествуют, как ликуют сидящие в них бесы! „Врач, исцелись сам! Поди-ка произнеси проповедь! Вы только посмотрите, во что превратился этот проповедник!“… Истинная милость явлена мне: я на собственном опыте вижу, из какого низменного состояния поднимает меня Иисус Христос, я сполна могу оценить величие Его искупительной жертвы, причем не на веру, не понаслышке, а через собственные переживания!..
71
Эти явные проявления одержимости впервые проявились 6 апреля. С 19 января, когда Сурен впервые почувствовал себя одержимым, и до апреля симптомы одержимости, очевидно, были чисто психологическими.