В операционную вкатили каталку с телом, осторожно переложили раненого на стол.
Над ним наклонились лица в медицинских масках, его бледное смуглое лицо было осунувшимся, а руки нервно подрагивали.
— Не надо боятся, — спокойно и утешающее родным голосом ласково произнесла женщина в белой хирургической маске, — это в девятнадцатом веке у вас шансов не было бы, а теперь прооперируем в лучшем виде, пулю достанем, через недельку танцевать сможете,
— Только о танцах и думаешь, — успокаиваясь проворчал раненый, — И с чего это ты взяла, что я боюсь?
Анестезиолог ввел наркоз. Перед глазами всё поплыло. И он видел, как Наталья Николаевна в роскошном бальном платье, откровенно кокетничает с высоким мерзким типом в кавалергардском мундире. «Убью тварь!» — подумал он о кавалергарде и задыхаясь от ревности и бессильной ненависти, попросил:
— Наташа не надо!
— Для тебя в первую очередь стараюсь, — сухо и недовольно сказала она и далее властно, — ну хватит капризничать, не маленький,
— Да лучше умереть, — заорал он.
— Показатели отделения портить не дам, — снисходительно усмехнувшись ответила Натали, а дальше туман и беспамятство.
Это бред или я лишился рассудка? Мучительно размышлял прооперированный больной, когда после наркоза очнулся в палате и рассматривал чужую обстановку и разглядывал незнакомых странно одетых людей. Он просил позвать жену, она не приходила, называл имена друзей и звал их, но их не было. Рядом были только чужие люди. Люди вроде говорили на русском языке, но это был странный язык и не совсем понятная речь. Манера говорить, порядок построения фраз были безусловно чужими и не родными. Это бред, решил больной и упорно игнорировал порождения этого бреда, не отвечая на вопросы соседей по палате и персонала. Впрочем, к нему и не приставали, не хочешь разговаривать, ну и не надо, нам в общем то наплевать, можешь лежать как бревно. Но разговаривать все-же пришлось. Когда его из реанимации перевели в лечебную палату отделения то к нему зашли.
— Больной, — сказала безвкусно одетая в медицинский костюм молодая женщина, поправляя свой отвратительный колпак, нахлобученный на голову, — к вам из полиции пришли.
Он поморщился, полицию он терпеть не мог. Но сегодня была явно не та ситуация, когда можно выставить полицейского за дверь.
И в бреду они меня достали, раздраженно подумал он и вынужденно принял вторгшийся бред и вызванные им обстоятельства.
— Ваше имя? — спрашивал унылый тип, в зеленоватом медицинском халате сидевший в палате на табурете и заполнявший бланк допроса на прикроватной тумбочке.
— Пушкин Александр Сергеевич, — лежа на кровати и цедя слова ответил он порождению своего бреда.
— Место жительства? — не глядя на него, продолжал заполнять бланк полицейский посетитель.
— На Мойке, в нижнем этаже дома Волконского.
— Где работаете или служите? — продолжая писать, продолжал допрос унылый тип.
Этот простой вопрос вверг его в некоторое замешательство. Где служит? Он перебрал все свои чины и должности и решительно с вызовом ответил:
— Я милостивый государь, Поэт и служу России!
Унылый оторвался от протокола и без особого интереса осмотрел потерпевшего.
Маленький, осунувшийся человечек с неаккуратно остриженной головой, смуглым лицом, на щеках и подбородке уже выросла густая черная щетина, укрытый желтоцветным байковым одеялом, лежал на кровати и внешне признаков безумия не проявлял.
Под дурака косит, решил унылый тип, а потерпевший больной с некоторым раздражением крикливо спросил:
— С кем имею честь?
— Следователь районного отдела полиции старший лейтенант юстиции Станислав Викентьевич Иоделич[1], - официально представился унылый тип.
Сознание больного царапнул неизвестный ему чин «старший лейтенант», а следователь важно и внушительно заявил:
— Провожу дознание по факту полученного вами огнестрельного ранения,[2] а обстоятельства нехороши-с, рядом с вами нашли разряженный пистолет. Оружие антикварное, вероятно получено незаконным путем. Я уверен, что эксперт определит, что вы стреляли из этого пистолета. Имеются все основания для возбуждения против вас уголовного дела. Советую вам Александр Сергеевич быть предельно откровенным.
— Да уж, — с мрачной миной согласился Александр Сергеевич, — и Государю небось уже доложили?
Следователь из полиции хотел желчно заявить, что действующий государь знать не знает этого типа, у государя есть проблемы и посерьезнее, но сдержался.
— Доложили, им и послан, — с кривой улыбкой согласился государственный чин юстиции.
1
Автор дал имя литературному персонажу, как память о человеке, который написал уведомление (рапорт) о дуэли А.С. Пушкина. "Полициею узнано, что вчера в пятом часу пополудни, за чертою города позади комендантской дачи, происходила дуэль между камер-юнкером Александром Пушкиным и поручиком Кавалергардского её величества полка Геккерном, первый из них ранен пулею в нижнюю часть брюха, а последний в правую руку навылет и получил контузию в брюхо. Г-н Пушкин при всех пособиях, оказываемых ему его превосходительством г-м лейб-медиком Арендтом, находится в опасности жизни. О чем вашему превосходительству имею честь донесть. 28 янв 1837 года. Старший врач полиции Иоделич."
2
Все медицинские учреждения обязаны извещать правоохранительные органы о поступивших к ним больным с ранениями от огнестрельного или холодного оружия