Тридцать трубачей дали сигнал к отъезду. Лукреция опустилась на колени, чтобы получить последнее благословение, данное ей с Ватиканской лоджии. Паж помог ей взобраться на белого иноходца с золотой уздечкой. С высоты галереи глава Церкви наблюдал, как удаляется герцогиня д'Эсте, крохотная красная точка исчезала за дымкой снегопада. Кавалькаду также скрыла белая пелена. Папа, стоя неподвижно и вслушиваясь, различал лишь приглушенный шум удаляющегося кортежа. На берегах Тибра, от площади Пополо до моста Мульвия, Чезаре выстроил своих людей. На виа Фламиния собрались кардиналы, послы и магистраты Рима, чтобы попрощаться с той, что была для них не только очарованием и украшением ватиканских празднеств, но и жертвой политических игр отца и брата.
Хрупкость, грация и ум Лукреции долгое время служили величию дома Борджа. «Рим был моей темницей», — скажет она впоследствии. Чезаре был ее тюремщиком. Это время прошло.
Глава XIII
ДОЛГОЕ ПУТЕШЕСТВИЕ В НЕИЗВЕСТНОСТЬ
Едва городские ворота остались позади, как туман рассеялся. Несмотря на холод, сияло солнце, и под его лучами деревья сверкали, как хрустальные.
На протяжении всего путешествия слышались лишь приветственные и восхищенные возгласы, горожане, как и крестьяне, отталкивали друг друга, лишь бы увидеть героиню дня. В центре яркого шествия выделялась блистательная Лукреция. Перед столь фантастической картиной самые очерствелые души приходили в волнение. Наступал вечер, и в очередном городе, где останавливался кортеж, зажигались триумфальные арки.
К концу первого дня, проехав двадцать пять километров, путешественники увидели вдали возвышавшиеся на холме крепостные стены и башни Кастель Нуово ди Порто. Здесь они остановились, чтобы на следующий день продолжить путь в сторону Непи. 28 декабря Александр VI направил приорам этого города папскую грамоту с безапелляционными требованиями: «Благородная дама синьора Лукреция Борджа должна выехать в ближайший понедельник, направляясь к дорогому старшему сыну герцога Феррары, благородному Альфонсо, своему супругу, в сопровождении большого кортежа из особ знатного сословия; к вам направляются двести всадников, и во избежание нашего неудовольствия мы предписываем вам достойно принять их на день и две ночи, и пусть они проведут у вас время так, чтобы благодаря вашему рвению о вас осталась хорошая память, и мы за то заслуженно вас вознаградим»1.
В течение почти месяца каждый вечер Лукреция будет совершать один и тот же ритуал у камина своего нового очередного пристанища: раздеваться, быстро приводить себя в порядок, надевать парадное платье, выбирать драгоценности в зависимости от значимости города или поселения, выслушивать комплименты и пожелания, отвечать на них и в благодарность раздавать подарки. Каждую ночь в новой постели она будет погружаться в тяжелую полудрему и каждое утро представать перед своим окружением с безмятежным лицом.
Миновав Непи, кавалькада пересекает плато, окруженное лощинами, огибает белеющую под снегом гору Сократа, воспетую Горацием и Вергилием, и входит в Чивитакастеллану, откуда направляется в Сполето. Холод ли тому причиной или спартанский рацион, только все чаще слышатся резкие голоса и вспыхивают перепалки между римлянами, феррарцами и испанцами. Сельские пейзажи, возвышенности Нарни, засаженные оливковыми рощами, и прозрачная Hepa, протекающая у их ног, не способствуют их умиротворению. За ужином Джанлукка Кастеллини пытается отвлечь внимание, рассказывая о том, что древнее умбрийское поселение Нарни было родиной императора Нервы и что в Терни, в тринадцати километрах от него, родился Тацит. Надменность римлян, чувство интеллектуального превосходства феррарцев и мрачное мировосприятие испанцев сталкиваются, начинаются ссоры. Кардинал Франческо Борджа вынужден просить Лукрецию прийти и утихомирить всех. Своей очаровательной невозмутимостью она обезоруживает смутьянов и словно всех околдовывает.