— Но это лишь во-первых именинник… — сказала Таня. — А во-вторых?
— А во-вторых, у Парамонова сегодня день рождения. Если силёнок у вас ещё осталось, пойдём его поздравим. Бойцы для Парамонова затевают чуть ли не целый бал.
Мама сказала:
— Обязательно поздравим! Только нам надо хотя бы немножко переодеться. Давай сюда наш чемодан.
И она отстегнула замки, тугая крышка подскочила, и оттуда, из набитого всякой всячиной чемодана, выпала одна голубая банка, выпала вторая банка, а за ними с тяжёленьким жестяным рокотом — ну совсем как игрушечные паровозики! — покатились по ровному полу и все остальные банки со сгущёнными сливками.
— Это что за молочно-продуктовый эшелон? — опешил папа. А мама сконфуженно принялась банки ловить, подбирать, ставить на стол.
— Извини! Нам сказали, на заставе ничего такого нет…
— А у вас — есть. Даже Пестрёнка есть! — развела руками Таня и хотела с пола одну банку тоже подхватить. И папа эту банку нацелился подхватить. И тут они стукнулись головами, присели друг против дружки и давай смеяться.
Смеялись, смеялись, наконец папа махнул на голубую груду:
— Ладно! Раз привезли — значит, привезли. На заставе ничего попусту не пропадало. Собирайтесь быстрей да и айда к Парамонову.
И мама с Таней унесли лёгкий теперь чемодан в другую комнату, быстро переоделись, немножко прифрантились, и вот вместе с папой пошли поздравлять Парамонова.
За порогом Таня спохватилась:
— А подарок-то?
Но папа сказал:
— Ничего… Сержанту ведь ясно, вы с мамой всё ещё с дороги. А от заставы подарок ему готов.
ПОДАРОК ПАРАМОНОВУ
На черно-синем краю неба, куда не достигало серебристое сияние луны, высыпали горохом звёзды. На сторожевой вышке, за воротами заставы и везде-везде, где полагается, уже давным-давно заняли свои места ночные караулы.
А на самой заставе тоже ещё никто не спал. Все, кто был свободен от дежурства, собрались в столовой. Там полыхало электричество, раздавались шутки, смех, но когда папа, Таня и мама вошли, то все бойцы вскочили, подтянулись.
Ефрейтор Вася Полухин, всё ещё облачённый в свой длинный фартук, устремился к папе, хотел ему о чём-то докладывать.
Васю папа остановил:
— Отставить, отставить… Прошу без формальностей. Сейчас и так известно, зачем мы собрались.
Потом сказал всем бойцам:
— Вольно… А ну-ка, покажите нам нашего именинника. Где он?
Вперёд уверенно, легко вышагнул стройный Парамонов. Он улыбался, он сиял новыми, в честь события, лычками на погонах, сиял всеми начищенными на гимнастёрке пуговицами и, хотя была команда «Вольно!», предстал перед папой, перед Таней и мамой, щёлкнув каблуками, грудь — вперёд.
Папа одобрительно крякнул, сам подтянулся, сказал:
— Молодец! К собственному торжеству готов?
— Так точно! — ещё веселее щёлкнул каблуками Парамонов.
— Тогда приступим к вручению подарка…
Но сказать-то папа про подарок сказал, а в руках у папы не было ничего.
Он обернулся туда, где на стенде с красной надписью «НАШИ ЛУЧШИЕ ЛЮДИ» блестели глянцем в тонких рамочках фотографии бойцов. С одной из них смотрел и сам сержант Парамонов. Он стоял там во весь рост с оружием в руках у своего вездехода, а вернее, как подумала Таня, везделёта. И сразу было видно, что он вот-вот готов отправиться на какое-то очень ответственное задание, — такой там был у Парамонова вид.