— Это было давно, мать. Это слова юнца.
— Слова юнцов не всегда глупы. Ты слишком озабочен повседневными делами резервации. Ты стараешься строго следовать законам, не слушая свое сердце. Иногда мне кажется, что ты забыл свою веру. А я ведь еще на прошлой неделе говорила тебе, что сова прокричала имя Джона. Как говорила тебе и о том, что у его дочери великий дар.
Ее сын покачал головой:
— Я вождь резервации, мать. Мои действия могут плохо отразиться на всей резервации и на всем коренном народе. Это большая ответственность.
— Здесь у тебя нет ответственности. Здесь не резервация. Семья Де Билье — наши друзья, но они не твой народ. Тебя уважают многие люди. Не это ли уважение ты боишься потерять?
— А если я пойду под суд? Что тогда?
— Мне будет горько, что моего сына осудят за то, что он сделал. Но если ты откажешься похоронить Джона так, как желают его дети, мне будет стыдно.
Вождь склонил голову и посмотрел на меня:
— Мы поможем тебе копать могилу, и я проведу ритуал, раз таково ваше желание. Но можете не сомневаться, как только об этом узнают власти, тело вашего отца эксгумируют.
— Ну и пусть, — ответила Крыса. — К тому времени его дух давно улетит.
— Это правда, — согласился вождь.
— Надо переодеть папу в костюм, — сказала Крыса. — И завернуть в ковер. Ему всегда нравился этот ковер, мама купила его в Париже.
— Я помогу, — сказала Бегущая Лосиха.
Мы с вождем и Малышом Джо пошли в наш уголок прерий. Вождь молча скинул пиджак и взялся за лопату. Мы начали копать втроем. Земля была мягкая, но я все равно взмок. Руки начали болеть, и я довольно быстро устал. Мы с Джо отдыхали по очереди, а вождь, несмотря на свои года, работал без передышки. Он вырыл могилу меньше чем за час, вылез из нее и надел пиджак.
— Идем за телом, — сказал он нам.
Папа уже не был папой. Он был телом.
Крыса и Бегущая Лосиха уже сдвинули всю мебель с ковра в гостиной.
— Дедушка, принесешь его? — попросила Бегущая Лосиха.
Вождь взглянул на меня, ожидая помощи, но я отвернулся и стал смотреть в окно. Я смотрел в окно, когда они с Джо принесли папу. И когда ему разгибали ноги и заворачивали его в ковер — тоже. Потом я увидел, как Джо идет к джипу и достает барабан и бубен. Потом услышал его шаги у себя за спиной.
— Не хочешь посмотреть на него, Боб? — спросил вождь. — Прежде чем мы…
Я покачал головой.
— Не переживай, — сказала Крыса. — У него, пожалуй, даже счастливый вид.
Но я не мог заставить себя посмотреть. Они перевязали папу какой-то веревкой и вождь произнес:
— Мы подождем тебя, Боб.
Когда я обернулся, то обнаружил, что все смотрят на меня. Мы подняли свернутый ковер и понесли — мы с Джо спереди, а Бегущая Лосиха и вождь сзади. Следом шли Гарольд и Мэри Белое Облако. Крыса возглавляла процессию. Она нацепила темные очки и взяла большое серебряное распятие с каминной полки.
По пути из дома до могилы никто не проронил ни слова. Слышалось лишь, как штанины наших джинсов скрипели друг о друга и трава шуршала под ногами. Папа оказался неожиданно легким. Нести его вчетвером было не труднее, чем нести сумку из магазина.
В саду Джо и Бегущая Лосиха положили барабан и бубен на траву и помогли опустить папу в могилу. Вождь встал у изголовья, а мы сгрудились вокруг. Он бросал в воздух сухую землю и что-то говорил на древнем языке, понятном духам предков, а потом запел индейскую песню, совсем как в старых фильмах про ковбоев. Крыса, которая знала все старые песни, стала подпевать ему, как настоящая скво. Бегущая Лосиха била в барабан, Малыш Джо тряс бубном, а Мэри Белое Облако начала плясать, делая шаги из стороны в сторону. Мы все повторяли за ней, кроме Гарольда, который мог лишь кое-как пританцовывать на своих костылях. Я повторял движения почти машинально и без особого рвения, Крыса же плясала самозабвенно, будто впала в транс. Когда песня кончилась, мы затихли. Вождь кивнул Крысе. Она сняла темные очки и встала над могилой.
— Дорогой Боженька, — заговорила она, — мы просим тебя позаботиться о нашем папе. Пусть его дух будет счастлив и отправится в свободное странствие по миру духов. Он был нам хорошим папой. Всегда заботился о нас, пел нам и готовил нам еду. — Крыса сделала паузу. — Его блинчики были самыми лучшими в Виннипеге, а может, даже и во всей Канаде, а гренки получались и вовсе всем на зависть. Омлет также был его фирменным блюдом. И хотя папа так и не научился делать моккочино, обычный кофе ему удавался превосходно… — Она помолчала. — Он мастерски делал барбекю, еще зубатку на гриле, которую он подавал с кукурузой и жареным картофелем. А также чудно готовил утку и жареную свинину с домашним яблочным пюре. Однажды он приготовил ее на Рождество, и я могу поклясться, что ничего вкуснее в жизни не ела. Папа всегда баловал нас на Рождество. Но большие праздничные обеды — не главное. Простая овсяная печенька с изюмом, только что из духовки, — и настроение улучшилось. Если мне было грустно, папа делал для меня какой-нибудь особенный бутерброд, и мне сразу становилось веселее. Хорошее настроение тоже было папиным фирменным блюдом.