Пожилой мужик сел на лавку возле стола. Чубатый лениво потянулся и тоже сел. Не сел только тот, в спецовке. Он вынул из нагрудного кармана вчетверо сложенную бумагу. Неторопливо, с торжественностью на худом белобрысом лице развернул. Протянул хозяину, загадочно улыбаясь.
— Кого я там разберу, — заволновался Гаврилыч, — читай сам.
Тот аккуратно снял очки, потер переносицу и поглядел на старика серыми близорукими глазами.
— А что тут читать? Разве еще не догадались?
— Нет… — вильнул голосом Гаврилыч.
— Ну, тогда объясню. Ордер это. На днях мы сдали новый дом. Вот и выделили вам новую квартиру. А так как вы одинокий, мы, значит, вот я, как мастер, и ребята — наши рабочие, приехали вам помочь переехать на новое жительство. Вещичек у вас… — мастер окинул комнату взглядом, — не много. Одним рейсом все заберем. Гриша, выгляни, машина не пришла?
Чубатый нехотя поднялся, бросил окурок к печке, вышел.
— Ну, что ж, Игнат Гаврилыч, — мастер сунул руку в боковой карман спецовки. — Как говорится, от всей души… А это, — рывком вынул руку, поднял над головой: в руке матово светлел ключ, — от новой квартиры, символ, так сказать!
В дверях нарисовался Гришка, прислонился к косяку: — Шофер там шумит. Говорит, долго собираетесь.
— Подождет, — значительно сказал мастер, не опуская руки. — Ну, Игнат Гаврилович, — улыбнулся лукаво. — По старому обычаю за такую весть магарыч полагается! А, мужики, как? Иван Иванович, что молчишь?
Пожилой рабочий пожал плечами. На ключ он не глядел. Зато Гришка у порога оживился, глотнул слюну:
— Это уж как закон! — и поласкал глазами пустой стакан на столе.
— Игнат Гаврилович, что ж ничего не скажете? — мастер улыбнулся поощрительно.
— Это он от радости онемел, — усмехнулся Гришка.
— Никуды я отсюдова не поеду, — выдавил Гаврилыч, садясь на кровать.
— Как? — затушевал мастер улыбку, насупился удивленно.
— А так, не поеду и все.
— Это как-то даже… странно… — поглядел деревянно на руку, держащую на отлете матовый ключ, опустил в задумчивости. — Человеку дают квартиру…
— Че мне квартира. У меня своя есть. Стар я, чтобы шалаться с места на место. — Гаврилыч сидел на кровати, уткнувшись бородой в грудь. — Директор давно уж про квартиру толковал, а я не желаю. Дай-ка мне, парень, шобуришко-то, — ткнул заскорузлым пальцем в направлении порога.
— Хохма! — оживился Гришка. Поднял шубейку, протянул Гаврилычу. — Держи, дед!
Гаврилыч лег на кровать, укрылся и с интересом стал глядеть, как мотаются на потолке растревоженные свежим воздухом паутинки.
Володя развел руками, вздохнул:
— Что ты с ним будешь делать?..
— Вытаскивайте меня из родной избы. Мужики вы здоровые, со стариком сладите, — прикрыл рукавом глаза, всхлипнул.
— У него сын в городе. Начальником на заводе, — обронил Иван Иванович, ни к кому не обращаясь.
— Тем более? — холодно сверкнул стеклышками мастер, — отец уважаемого человека, а поступает так несознательно. Кем он там?
— Главным технологом, — неохотно ответил старик.
— Квартиру наверно, имеет приличную, а? — спрашивал Володя.
— Само собой…
— В город не зовет?
— Чего он, не сын, что ли? Разов уж пять приезжал на легковушке, улещивал все.
— Ну, а вы?
— По мне здесь лучше. Гостил я у сына-то. Как старуха померла, он и увез меня к себе. С месяц жил… да, видать, не по мне город-то.
— Чудной вы человек, Игнат Гаврилович, — Володя усмехнулся задумчиво.
— Пошто? — поднял голову старик.
— Так. В город не хотите, в новую квартиру не хотите… — побарабанил тонкими пальцами по краю табуретки. — А я в город только через два года… нет, вру, через год и семь месяцев вырвусь.
— Езжай, кто тебя держит, — сухо отозвался старик.
— Езжай… — снисходительно усмехнулся Володя. — А кто за меня отрабатывать будет?
— Вербованный, че ли? — поинтересовался старик.
— Не-е, после техникума.
— А… — неопределенно вздохнул старик.
— А вот брат у меня так остался. На три года раньше меня кончил. — Володя будто радовался, что может оправдаться поступком брата.
— Всяко бывает, — зашевелился на лавке Иван Иванович, — на одной грядке рядышком растет сладкая морковка и горький лук. Из одной земли соки сосут, а продукты разные.
— Ты это к чему про грядку-то? — покосился Володя.
— Так, для разговору, — замялся Иван Иванович.