История нунчаку аналогична и параллельна истории тонфа. Первоначально идея соединения двух или более дубинок гибкой связкой зародилась, как и многое другое, в Китае, где нашла воплощение во множестве вариантов так называемого секционного оружия. Начав жизненный путь от крестьянского цепа для обмолота рисовых снопов, оно вскоре превратилось в самостоятельное и обширное семейство в длинном ряду боевых приспособлений. Но китайцы не были бы китайцами, не создай они бесчисленного разнообразия таких предметов, хотя основных разновидностей не так уж много.
Прежде всего секционное оружие можно классифицировать по числу элементов в связке — от двух до двенадцати и более. Однако наращивание количества переводит снасть в иное качество, приближая ее к цепям и лишая существенных преимуществ. Реально заслуживают внимания только двух- и трехзвенные варианты. Длина каждой отдельной дубинки и их взаимные пропорции не играют особой роли и слабо влияют на технику использования в бою.
Здесь можно упомянуть двухзвенный шест лянцзегуньс длиной плеч до одного метра, а также чрезвычайно популярный, эффективный и знакомый нам по многочисленным китайским фильмам трехзвенный саньцзегунь с 60-сантиметровыми секциями. Известными мастерами орудовать им были все те же шаолиньские монахи.
Окинавцы, поставленные в невыносимые условия категорическим запретом на ношение любого режущего оружия, как никто сумели оценить и развить идеи китайцев, воплотив их в незначительно измененном виде в то, что известно сегодня всему человечеству как нунчаку. Китайский прототип отличается чуть более длинной (два-три кулака) связкой между брусками, и именно его мы наблюдаем в руках Брюса Ли. Окинавский стандарт составляет один кулак (около 10 см) при длине брусков до 34 см. Классической «островной» нунчаку, вероятно, следует признать восьмигранные дубинки с небольшим конусным сужением от конца внутрь (см. предыдущее фото), соединенные тонким шелковым (теперь капроновым) шнурком указанной длины. В прежние века окинавское простонародье не знало токарных станков, тем более по металлу, поэтому популярные и весьма удобные в работе современные изделия с вертушками на шарикоподшипниках, да еще с возможностью угловых компенсаций, никак не могут считаться традиционными, равно как и точеные круглые нунчаку с поясками для удобства удержания.
Оружие, оснащенное цепочкой, гораздо тяжелее, так как требует для сохранения баланса нагружать внешние концы брусков заделкой свинца или насадкой массивных стальных (латунных, бронзовых) колец. Зато такая штука позволяет уверенно ловить цепью ножи и другие острые предметы, способные перерезать шнурок, а также формирует существенно более жесткий захват конечностей противника, включая шею — вплоть до перелома. Увы, именно «цепные» экземпляры приводят служителей закона в особенный гнев и навлекают на бедовую голову его неосторожного носителя кары гораздо более тяжкие, чем в случае с якобы безобидными веревочками.
Таким образом, повсюду мы видим и сильные, и слабые стороны. Если же принять во внимание индивидуальность пропорций тела, физического потенциала и личных вкусов, то перед желающим освоить своенравные нунчаку открывается самый широкий выбор.
Техника работы, как и в случае с шестом, также может быть условно поделена на окинавскую и китайскую, характерные особенности которых нам уже известны. Китайский метод — это виртуозная ловкость непрерывных эллипсов, восьмерок, перехватов и переводов оружия с одного уровня на другой, из плоскости в плоскость, а в целом — явное преобладание скоростных круговых ударов в самых немыслимых ракурсах. Движения сливаются в один нескончаемый полет, сопровождаемый шелестом воздуха. В окинавском подходе заметна б`ольшая доля тычков как одним, так и двумя брусками одновременно, часты захваты руки противника в замок, удушения с забросами шнурка вокруг шеи ( дзимэ-вадза) и прочие вариации ближнего боя. Чисто внешне окинавская работа выглядит лаконичнее, жестче и основательнее, хотя на деле ни то, ни другое течения не уступают друг другу. В конечном итоге гораздо больше значат личные качества мастера, нежели стилевые нюансы, тем более, что отчетливой границы провести невозможно.
Однако практика показывает, что существует изрядный, но малозаметный для неопытного глаза разрыв между действительным и мнимым мастерством. Очень многие из тех, что приходят сегодня заниматься в группы кобу-до, уже владеют в какой-то степени техникой нунчаку из-за ее популярности и простоты изготовления, а также наличия достаточного числа брошюрок с описанием базовых приемов. И вот, хотя человек способен ловко и замысловато вращать и перехватывать из руки в руку свое оружие, при ближайшем рассмотрении обычно выясняется полнейшее отсутствие четко поставленного удара, а о блокировках и говорить не приходится. То есть — налицо всего-навсего недурно отработанное умение жонглировать предметом. Результатом подобных движений может быть лишь подбитый глаз, ушибленная рука да лиловые шишки на телесах вашего оппонента.
Реальная техника нунчаку требует долгой, монотонной, скучной, болезненной и вдумчивой тренировки на месте и в перемещениях, с открытыми глазами и вслепую, быстро, медленно и т. д. Особенно тщательно следует прорабатывать кистевые движения, ибо сильная кисть и гибкое запястье — единственный ключ к сердцу капризных палок. Но как раз это и отсутствует у большинства доморощенных мастеров. Не стоит также заниматься нунчаку и только нунчаку — это тупиковый путь. В старину каждый мастер являлся универсалом, одинаково успешно орудуя как голыми руками, так и любыми предметами. Невозможно достичь успеха в одном, игнорируя все остальное. В китайской песне говорится:
Сын хорошего лучника
Сначала должен плести корзины,
Сын хорошего литейщика
Сначала должен шить шубы.
На практике отличные результаты дает нехитрый метод: после двух-трех месяцев напряженных занятий, скажем, с шестом следует на какое-то время позабыть о нем и переключиться, например, на тонфа, ханбо или что-нибудь еще. Зато потом, вернувшись к технике шеста, вы будете приятно удивлены качественным прогрессом, возникшим словно бы ниоткуда. На самом деле внутренняя подсознательная работа никогда не прекращается, продолжая где-то в глубине шлифовку и фильтрацию усвоенного материала. Он сортируется и раскладывается по полочкам, обогащаясь одновременно иными, но родственными элементами. Поэтому, усиленно тренируясь с нунчаку, вы тем самым «точите» себя в комплексе — ведь базовые перемещения, позиции и т. п. одинаковы для всех стилей кобудо и каратэ.
Особенное значение в нунчаку-дзюцу имеют упражнения на снарядах, так как, в отличие от иных разновидностей оружия, секционные предметы слабо контролируемы и опасны для владельца. Все современные защитные приспособления в комплекте с легкими пластиковыми нунчаку, помимо того, что стоят немыслимых денег, способны лишь испортить ученику реальную традиционную технику. Скорее всего такая оснастка годится исключительно для спортивных соревнований и не имеет к подлинному боевому искусству ни малейшего отношения. Из упомянутых же снарядов наилучшим образом зарекомендовали себя набитые песком пополам с опилками отрезки пожарного рукава большого диаметра, длиной полтора-два метра. Будучи подвешенным, такой рукав позволяет наносить все типы ударов на любом уровне, а также производить удушающие захваты. Но особенно хороши в этом качестве отрезки гимнастического каната, связанные параллельно в жгут по нескольку штук вместе. Разумеется, идеальной мишенью мог бы служить борцовский манекен из натуральной кожи, полностью имитирующий человеческую фигуру. Беда в том, что через пару недель интенсивных тренировок дорогостоящая снасть расползется на лоскуты.