— Ну вот, здравствуй, Вадим, — сказал Бабасьев. — Привез от всего отряда приветы и поклоны, а Вика — вон, результаты проб.
— Хорошо. Чего же вы тянете, говорите, Вика, — Вадим приподнялся, — что пробы?
— В образцах высокое содержание фосфорного ангидрида. Почти сорок процентов, Вадим Аркадьевич... Почти сорок, вы понимаете?
Вика волновалась, миловидное, всегда бледноватое лицо ее раскраснелось сейчас пятнами, от растерянности она открыла пакет, очистила банан и стала его есть сама. Бабасьев незаметно взял у нее пакет и положил на тумбочку. Все рассмеялись.
— Успокойтесь, Вика, — сказал Вадим.
Он знал ее уже несколько лет, она всегда сама вызывалась делать его анализы. Он знал, что она любила Бабасьева и что это была не самая легкая на свете любовь.
Вика никогда не пропускала случая подчеркнуть свою независимость, съязвить по поводу кавказских усиков, но стоило Зовэну уйти в поле, оба начинали скучать и без конца писали друг другу длинные письма. Недавно Вику избрали секретарем комсомольской организации, и Зовэн очень гордился этим.
— Я слышала, Вадим Аркадьевич, что в вопросе Пантача у вас есть оппозиция, — сказала Вика, переходя наконец на более спокойный тон. — Так вот, не думайте, что вы одни. Мы... наша комсомольская организация полностью вас поддерживаем. Можете на нас рассчитывать.
Растроганный Вадим взглянул на Бабасьева: дело тут, видимо, не обошлось без него.
— Ну так что пишет Стырне?
— Писал, что твердо надеется пробить план, — ответила Вика.
«Только еще план», — грустно подумал Вадим.
Вошла Зойка, неся микстуру. Она с интересом оглядела Бабасьева, а встретившись глазами с Викой, отвернулась и, нахмурившись, стала наливать в мензурку воду.
— Вот ты где, оказывается, работаешь, — привет! — сказала Вика удивленно.
Зойка ответила настороженным взглядом и, ничего не сказав, вышла.
— Ничего себе сестра милосердия, ей только твист танцевать, — присвистнул Бабасьев ей вслед, — от такой умчишься в самый ад и то доволен будешь.
— Зоя — хорошая медсестра, — заступился за девушку Вадим.
3
Вскоре они ушли, и одиночество опять полновластно поселилось в палате. Вадим долго лежал неподвижно, закинув руки за голову, с закрытыми глазами. Он думал о Москве, мысленно ходил по высшим инстанциям, спорил, доказывал. А зачем, собственно? Открытие сделано. Может, и не надо торопиться? Разве не все равно когда начнется промышленное освоение месторождения — сегодня или завтра, или через год? Нет, нынче не прошлый век, теперь дорог каждый час. Темп жизни другой. Ну что ж, это должны понимать и Стырне и в главке. Неужели там глупее меня, рядового геолога? А в общем, что мне до всего этого? Мне лично уже ничего не понадобится.
Вадим лежал с открытыми глазами, в голове шумело, он все больше уставал от мыслей. «То ли еще будет...» — уныло подумал он.
В палату с хохотом влетела Зойка. «Ой, не могу... ой, не могу...» — приговаривала она сквозь смех, и на глазах у нее наворачивались слезы. Вадим вопросительно поглядел на нее: наверное, опять отколола какой-нибудь номер четвертая палата.
— Ой, Вадим Аркадьевич, — сказала Зойка. — Не могу... В четвертой палате-то, вот чудо...
Она забежала туда, чтобы дать лекарство одному из выздоравливающих, и ей рассказали забавный анекдот про главного врача психиатрической больницы. Вероятно, это было интересно, но глаза Вадима были холодные и далекие.
— Бывает смешнее, — сказал он, и ему стало жаль девушку. Он показал ей на стул, и она послушно села. — Эх ты, Зойка-зайка! — сказал он грустно.
Она вскинула на него глаза, и в глубине их что-то дрогнуло.
— Конечно, ничего особенного, — прошептала она.
Вадим машинально поглаживал отдающую валерьянкой маленькую крепкую Зойкину ладошку. Вот оно все рядом — жизнь и смерть, слезы и смех, чистый душевный порыв и непристойность. Закатиться бы сейчас с Зойкой в «Аквариум» или отправиться с ней куда-нибудь в глушь, чтобы вокруг на многие километры не было ни души, чтобы только горы и солнце...
А почему не с Диной? Раз хочешь подсластить последний этап маршрута, почему не проделать это с Диной, ведь она любит тебя, именно тебя, такого, как ты есть... И именно ей ты обещал все... С Диной? Нет. Нельзя этого делать.
— Зоя, расскажи мне что-нибудь о себе, — попросил он, и Зойка совсем притихла.
Она вдруг почувствовала, что это даже не просьба, а требование. Ей нравился Вадим, она не привыкла отказывать. Она потерла ладони и вздохнула. Он слушал ее нехитрую историю и думал: вот как все это просто — родилась в деревне, закончила семилетку. Приехала подростком к брату Ивану на завод. Живут брат с женой и двумя ребятишками в одной комнате. Окончила медучилище...