Вест, бывший старшим офицером среди присутствующих, заговорил первым. Он сказал, что готов всюду следовать за мной, что бы я не предпринимал. Джей и Нортон в свою очередь также изъявили готовность подчиниться любому решению, которое я приму. В довершение ко всему они уверили меня, что рвутся вместе со мной тщательно исследовать поверхность Луны и считают: самый лучший способ провести отстаток жизни — исследуя неведомое и делая новые наблюдения.
— Превосходно. В таком случае, мистер Нортон, — скомандовал я, — направляйте наше судно точно на Луну.
Благодаря лунной гравитации наше возвращение протекало значительно быстрее.
Пока мы преодолевали пространство с ужасающей скоростью, земная спутница, казалось, с невероятной быстротой мчалась нам навстречу. Через пятнадцать часов я отдал приказ перевести наше судно в дрейф в девяти тысячах миль от поверхности Луны. Никогда раньше мне не приходилось видеть ничего более завораживающего, чем возвышающиеся горные пики. Холмы высотой в три-четыре тысячи футов были вполне обычным делом, вся сцена выглядела изумительно — разноцветные скалы и странные, всех цветов радуги, оттенки растительности в долинах. Дрейфуя над поверхностью Луны, мы наблюдали множество кратеров различных размеров, некоторые из них достигали огромной величины — три-четыре мили в диаметре. Постепенно мы дрейфовали к одному из таких бездонных кратеров, невероятная глубина которого не позволяла нам заглянуть на дно. Кому-то из нас показалось, что он видит странное свечение глубоко внизу, но уверенности в этом не было. Джей высказал предположение, что это может быть отраженный свет расплавленной магмы. Я ответил, что в таком случае мы должны были бы зафиксировать повышение температуры, проходя над жерлом кратера.
На этой высоте мы сделали интересное открытие. Луну окружает атмосфера. Ее слой достаточно тонок, но наш барометр отметил ее наличие на высоте в пятнадцать тысяч футов над высочайшим пиком, который мы миновали. Вне всяких сомнений, в долинах и глубоких ущельях, где имелась растительность, атмосфера была плотнее, но я не мог знать этого наверняка, пока мы не опустимся на поверхность Луны. По мере дрейфа судна, мы обратили внимание, что описываем огромный круг, двигаясь параллельно стенкам гигантского кратера вулкана. Я тут же отдал приказ проверить курс, потому что, продолжая спускаться, мы оказались бы в кратере и не смогли бы подняться из его циклопической пасти.
Согласно моему плану мы должны были миновать долину, проплывающую внизу, и прилуниться среди растительности, с невероятной скоростью росшей под нами. Однако, когда Вест, в данный момент исполнявший обязанности вахтенного офицера, попытался скорректировать курс, мы обнаружили, что судно не слушается нас. Мы продолжали описывать огромный круг вдоль внутренних стен кратера. В этот момент мы находились всего в пяти тысячах футов над вулканом и продолжали, хотя и медленно, спускаться. Вест посмотрел на нас, улыбнулся и покачал головой.
— Бесполезно, сэр, — сказал он, обращаясь ко мне. — Все кончено, и даже крики тут не помогут, сэр. Похоже, мы попали в то, что можно назвать лунным водоворотом, так как, если вы заметили, сэр, наши круги становятся все уже и уже.
— Однако наша скорость, похоже, не возрастает, — заметил я, — что несомненно произошло бы, приближайся мы к центру водоворота.
— Думаю, я смогу объяснить это, сэр, — отозвался Нортон. — Все дело в действии Восьмого Лунного Луча, который еще остался в нашем контейнере. Он стремится оттолкнуть нас от Луны, то есть от стенок кратера. Наше кружение будет продолжаться до тех пор, пока мы не окажемся ниже уровня стенок вулкана.
— Видимо, вы правы, Нортон, — сказал я. — Это гораздо лучшая гипотеза, чем та, что нас затягивает в огромный водоворот. Мне кажется, для этого здесь недостаточная плотность атмосферы.
Когда мы опустились ниже верхнего уровня кратера, теория Нортона блестяще подтвердилась. Наша скорость несколько возросла, но радиус нашего вращательного движения остался неизменным. На большей глубине стабилизировалась и скорость. Теперь мы двигались со скоростью немногим менее девяти миль в час, барометр отмечал неуклонное повышение атмосферного давления, пока не приблизился к отметке, весьма близкой к земной. Температура постепенно возрастала, но не настолько быстро, чтобы давать повод для волнений. От двадцати пяти или тридцати градусов ниже нуля — с момента, как мы оказались в тени кратера — она постепенно выросла до нуля в точке, приблизительно отстоявшей от дна кратера на сто двадцать миль.