Вадька встал, протянул мне руку. Пришлось подниматься. Но руку я ему не дала. Обойдется. Быстро пробежала вперед и с разбега влетела в прозрачную теплую воду. Бухнулась в ласково принявшую меня реку и, засмеявшись от нахлынувшего счастья, поплыла.
Плавала я неплохо. Зная дурную привычку парней подкрадываться поближе и хватать за разные места, быстро нырнула и чуть не столкнулась с Вадькой, как раз в этот миг подбиравшегося поближе. Стремительно изогнувшись, ушла от его захвата и выскочила на поверхность. Едва он показался следом, мрачно пообещала:
– Если ты еще раз попробуешь свои ручонки распускать, я тебя знать не буду! Ты меня понял?
Он подплыл поближе и жалобно протянул:
– Ну почему ты такая?..
Я потребовала уточнения:
– Какая такая?
Он немного подумал. У него всегда были сложности с формулировками. Он привык изъясняться двумя словами, и оба из них были неприличными. Но все-таки собрался с мыслями и пояснил свою глубокую мысль:
– Недотрога.
Поймать его в словесные тенета было проще пареной репы, что я и сделала:
– Это плохо?
Он снова подумал.
– Не для всех.
– Для кого конкретно плохо? – я отплыла подальше от малыша на надувном круге, с воодушевлением колотившего руками по воде и вполне заменявшего средней величины фонтан.
Плывшая рядом с ним мамочка с подозрением глянула на нас с Вадькой, явно решив, что мы занимаемся чем-то неприличным. Ну и пусть. Каждый судит по себе, это уж как водится.
– Для меня, – подплывший поближе Вадька решил докопаться-таки до сути вещей.
– То есть то, что хорошо для других, плохо для тебя? – я легла на спину, закинув руки за голову и для равновесия медленно перебирая ногами.
– Как-то так, – он тоже устроился на спине рядом со мной.
Соображал он еще труднее, чем обычно, поскольку не мог отвести взгляда от моей груди. Надо было перевернуться, но было лень. Да и почему я должна вести себя как затворница в келье? Почему им можно, а мне нельзя? К тому же, где гарантия, что моя пятая точка не понравится ему еще больше, чем грудь? А я это даже и отследить не смогу, не то, что пресечь?
– Ты что, извращенец? – это было жестоко, но как еще отвязаться от прилипчивого парня?
– С чего это ты решила? – встрепенулся он и даже соскользнул вглубь, не удержавшись в статичном положении.
– Ну, раз ты не такой, как все…
– Я такой же, – возмутился он, явно подумав про секс-отклонения. – Ничего во мне ненормального нет, – и с откровенным намеком обвел взглядом мое тело.
Встав в воде солдатиком, чтобы уменьшить его обзор, провокационно заявила:
– Тогда то, что я недотрога, хорошо не только для других, но и для тебя тоже, разве не так?
Мои софизмы привели его в состояние полной прострации, и он только вздохнул, ничего не отвечая и продолжая пристально изучать мою виднеющуюся в воде грудь. Мне это не нравилось, но возражать было глупо. Я же не на необитаемом острове живу, люди кругом. Значит, глазеть можно. Это трогать нельзя.
Мы с ним так и проплавали минут десять: он рядом, как говорят, в шаговой доступности, или, что точнее, одного гребка, и я с глупо-гордым видом, будто не нахожусь полуголая в воде, а выступаю при полном параде по центральной улице города. Смешно, конечно, но что поделаешь? Как еще дать ему понять, что он мне не нравится?
Неподалеку раздался голос отца:
– Маша, еще немножко и домой. Мы уходим.
Я тут же выскочила из воды. Оставаться без родителей, как сдерживающего парней кнута, мне бы и в голову не пришло. Я не любитель любовных признаний. Тавтология, ну и черт с ней. Осмотрительность и еще раз осмотрительность – вот мой девиз! Никогда авантюризмом не страдала, надеюсь, не буду и впредь.
Быстро накинула пляжный халатик, и мы втроем пошли на дачу. Парни обездоленно смотрели мне вслед, но провожать не решились. Я ведь могу и гадость какую-нибудь сказать, за мной не заржавеет. А при родителях они даже и ответить не посмеют.
Подходя к даче, папа рассмеялся и щелкнул меня по носу.
– А вот нельзя быть красивой такой! Тогда и от кавалеров за спинами родителей прятаться не надо будет!
К разговору подключилась и мама, сведя на нет всю его подначку:
– Да, доча, ты себя странно как-то ведешь. Я в твои годы уже вовсю по свиданиям бегала.
Папа с укором на нее посмотрел, но промолчал. А что, я историю семьи знаю. Бабушка рассказывала. Мама замуж собиралась за другого, когда ее папа увидел. И решил, что она будет его женой. А он упорный, вот она и отказала жениху перед самой свадьбой и за папу вышла.
В общем, ужасно романтическая история была. Но вот только мне отвергнутого жениха жаль. Хотя он потом тоже женился, но до того еще пять лет возле нашего дома отирался, как бабушка говорила. Так что у любви тоже есть неприятные стороны.