— Но только вы их покупаете! — чуть ли не с отчаяньем прошептала Фида. — Прошу, только взгляните на них! Я сама их вычищала и прополаскивала, они в идеальном состоянии…
Я оглядела вполне оживлённую площадь, с нехорошим предчувствием заметив косые взгляды на себе. Люди перешёптывались, смотря на то, как Фида пытается продать шкурки кроликов, ещё не дойдя до волчьей. Старуха лишь кривилась и воротила нос, занижая цену настолько, что за эти гроши и еду нельзя было купить. Меня это начинало злить и раздражать.
— Послушайте, — не выдержав, прервала я, шагнув к старухе. — Почему бы вам просто не взять эти шкуры и заплатить за них, а не принижать цену до неразумного?
Продавщица одарила меня пренебрежительным взглядом, сощурив глаза и вдруг ахнув. Вскочив со своего стула до того бодро, что я засомневалась в её возрасте, она вдруг завизжала на всю площадь:
— Испорченная! Здесь ещё одна испорченная!
Я удивлённо отшагнула назад, пытаясь понять, чем выдала себя. Неужели клыками? Мда, проблемка ещё та. Теперь понятно, почему сёстры их спилили. Правда, до такого дойти я ещё не думала, и как то не особо хотелось лишаться своего последнего «оружия».
С улиц начала подтягиваться стража, а люди, тут же зашипев и гневно взглянув на меня, повернулись в нашу сторону. Некоторые испуганно шарахнулись подальше, закрывая детей и нашёптывая им на уши всякую ересь.
Кто — то схватил меня за руку, сдёрнув с головы капюшон и явив мои остроконечные уши. Я вмиг расслышала даже самый тихий голос, который с отвращением прокомментировал эту деталь. На какой — то миг мне вдруг стало страшно — сердце с удвоенной силой забилось в груди, и захотелось применить всю свою силу, что бы сбежать отсюда. Но я сдержалась, взглядом приказав Фиде спрятаться в одной из улиц.
Меня грубо схватили за руки, сдёрнув сумку и кинув рядом. Я сделала попытку вырваться, в итоге вызвав ещё одну порцию гневных шипений и выкриков.
— В колодки её! На день! Приковать! — кричали со всех сторон, и когда меня действительно повели в центр площади к колодкам с ржавыми замками, готовыми и не раскрыться вовсе, стало страшно.
— За что?! — не выдержав, зашипела я, вновь попытавшись высвободиться, за что чей — то кулак ударил по животу, заставив закашлять и согнуться.
— Как будто другой повод нужен, выродок, — прошипел голос над ухом, которое до этого больно дёрнули, словно собираясь оторвать.
Я вновь дёрнулась, но на этот раз слабо, отплёвываясь от волос и видя торжество на лицах людей. Они представляли, словно я полноценный нелюдь из Малоречья, на котором можно выплеснуть весь свой гнев и обиды.
Подведя к колодкам, меня грубо поставили на колени, и камень обжёг даже сквозь ткань. Я поморщилась, пытаясь вырвать руки, которые всё равно в итоге оказались закованы в цепи. Пальцы схватили за волосы и с силой заставили меня наклониться, что бы в следующий миг шею и запястья обожгло ледяное дерево. Сквозь бешеный стук сердца я заслышала хохот людей, их усмешки и ухмылки.
— Вот так то, — довольно проворчали схватившие меня мужики из стражи. Один из них даже схватил меня за лицо, и только я собиралась извергнуть проклятия в его сторону, с размахну ударил.
В ушах зазвенело, а перед глазами пронеслись многочисленные круги. Я испугалась, что оглохла — сердце застыло в груди, а кровь наполнила рот. Что бы не закричать, я прикусила язык, и теперь тёмно — бардовая слюна окрашивала губы, стекая с подбородка прямо на камни площади.
Словно сквозь сон я слышала неразборчивые голоса, и лишь один из них каким — то образом смогла разобрать.
Он хотел меня освободить.
Глава 6
Замок на колодках щёлкнул, и тяжёлые цепи свалились с рук, оставив после себя неприятный холод. Я помедлила, прежде чем подняться, стирая дрожащими пальцами с подбородка кровь. Хотелось уйти отсюда как можно скорее, покинуть эту чёртову деревню и больше сюда не возвращаться. Даже не вспоминать о ней, словно плохой сон, в котором мне не повезло побывать.
— Держи, — произнёс совсем рядом кто — то, и я остановила взгляд на протянутой руке с моей сумкой. — Хлеб не весь растоптали… если хочешь, я могу купить новый.
Всё внутри меня насторожилось, готовясь диким зверем взвыть и выдрать глаза каждому, кто хоть прикоснётся ко мне. Но стоило мне только поднять взгляд, готовясь нагрубить что — то в ответ, как язык прилип к нёбу.
— Ты?.. — еле сумела выдавить я, смотря в глаза цвета растопленного шоколада.
Человек напротив меня недоумённо нахмурился, но тут и его пронзила молния понимания. Видимо, ночью он не особо запомнил моё лицо, но сейчас вспомнил, с удивлением и какой — то усмешкой смотря на меня.
— Выжила, — до странности облегчённо произнёс охотник, словно волновался обо мне. — А я думал, что же с тобой случилось…
— Вы знакомы? — послышался удивлённый голос одного из деревенских стражников, что ещё не успел отойти от нас.
Взгляд охотника вмиг стал холодным, колким, и пронзив им мужика, он ровным голосом произнёс:
— Вы ведь не хотите проблем, верно? Советую разойтись как можно дальше и не вспоминать о случившемся. По закону, выпущенному Железным Королём, заковывать полукровок в колодки запрещается, а так же хоть как — то проявлять к ним открытое неуважение.
Стражник побледнел, и бормоча извинения, поспешил скрыться от холодных тёмных глаз. Когда же охотник вновь взглянул на меня, глаза его стали мягче, теплее. Словно встретил старого друга, с которым был знаком ещё с детства.
— Ты думаешь, это поможет? — сухо поинтересовалась я, взяв из его рук сумку и оглядев площадь. Люди прятали глаза, перешёптываясь и стараясь больше не смотреть на нас. — Ты взгляни на них. Так и ждут случая, что бы вновь позабавиться… спорим, указ Железного Короля для них — пустое слово. Пыль на ветру…
Я замолчала, качнув головой и вновь стерев с губ кровь. Холодная и невкусная.
— Я знаю, что это не поможет, — вдруг произнёс охотник, и я вновь взглянула на него. Он смотрел куда — то в сторону, обводя взглядом людей на площади и хмурясь. — Чем люди ближе к границе нелюдей, тем ужасней они становятся. Их родные падают от рук мороков, а единственное, что они могут — вымещать свой гнев на таких, как ты… у которых есть вторая кровь.
Я промолчала, отряхивая сумку от прилипшей грязи.
Этого следовало ожидать. Фида предупреждала меня, что полукровкам тут не рады.
Сердце пропустило удар, и резко обернувшись, я оглядела площадь настороженным взглядом. Фиды рядом не было.
— Чёрт… — ругнулась я, напрочь позабыв об охотнике и кинувшись туда, где в последний раз видела девушку.
Протиснувшись между людьми и стараясь не замечать их пинки и толчки, я выскочила на улицу. Втянув в грудь воздух и поперхнувшись от изобилия запахов, я закашляла, облокотившись рукой об шершавую деревянную стену дома. Где же Фида? Я видела, как она убегала сюда, но если её успели схватить?
Взяв себя в руки и вновь втянув в грудь воздух, я уловила знакомые нотки хвороста и шерсти. Отпрянув от стены, я уверенно зашагала вперёд, поправляя рукава куртки и всё ещё ощущая мертвенно холодные кандалы на них, что как призраки теперь будут преследовать меня и дальше.
Не обращая внимания на гул площади, оставшейся позади, я вслушалась в звуки улиц. И как же много их было! В каком — то доме кричал ребёнок, звенела посуда, скрипели половицы, шли разговоры. Я не могла сосредоточиться, мотая головой и морщась. Даже не могу представить, насколько шумными мне покажутся города людей, раз от простой деревни хочется бежать как можно дальше.
Выйдя из — за угла, я заслышала тихие всхлипы, и только после наконец — то заметила Фиду. Она сидела на старой бочке, прижимая к груди запачканную сумку и стираясь кулаком с щёк слёзы. Видя их, девушка хмурилась, словно старалась показаться для самой себя взрослой, но в итоге всё равно детская невинность мелькала в каждом её движении.
— Фида… — выдохнула я, подойдя к полукровке и присев напротив. — Что они сделали?
Девушка взглянула на меня сквозь слёзы, показав на тёмный синяк на шее, тщательно укрытый воротником. Меня даже в холод бросило, и я с отвращением отвела взгляд.