– Гумми? – удивилась Анечка.
– Да, представьте себе! – подтвердил Сергей.
– Кау гумми, кау гумми, – повторила Полина, – Эти слова заставляют мое тело ритмически двигаться.
– А меня они вдохновили на песню, – сказал Миша, – Пойду напишу!
Снял со стены гитару и отправился в туалет, присел там на край ванны, стал искать аккорды.
– Наш дедушка, известный лингвист, – Василий отвлекся, перестал грызть край тарелки, – Он тоже знает подобные слова.
– Да, у него их полная книжка! – добавила Полина.
– Кау... Гумми! – всё еще важничал Сергей, но чувствовал, что корона падает. Миша понял, и попытался спасти его, спросив из туалета:
– Как там, папа... Кау... Гумми?
– Гумми!
Донеслось яростное бренчание и пение:
– Кау гумми кау гумми...
– Это уже не модно, – сказала Полина.
– А что модно?
– Модно слово гып.
– Я использую это слово, – как само собой разумеется, согласился Сергей.
На кухне со страшным грохотом попадала посуда.
Как-то сидели вечером на диване, смотрели ящик. В нем была прорезана дыра, где проглядывали пластилиновые люди, освещенные лампочкой. Вдруг Сергей спросил у жены:
– А как ты думаешь, вода в каком из наших кранов наваристей?
– Не знаю, – но подумав, Аня сказала, – Знаешь, наверное в ванной наваристей.
– Я тоже так считаю, – согласился Сергей.
Вскоре после этого разговора у Миши и был день рождения, и с утра еще приехала мать Анечки, Марта Борисовна, помогать в готовке. Сергей пришел на кухню и обратился к теще загадочно:
– А вы не знаете наверное про наш секрет.
Марта Борисовна заулыбалась:
– Вы с доцей ждете прибавления?
– Нет. Вот скажите, в каком кране у нас вода наваристей? – и предупредил жену, – Цыц! Не подсказывай!
– Нууу, – протянула Марта Борисовна, – В каком кране наваристей? Я даже не знаю. Я всегда набираю тут, в кухне, мне кажется всюду одинаковая вода.
– Не одинаковая! – возразил Сергей, – В ванной она наваристей!
– Да! – подтвердила Анечка.
...Пикусы, услышав грохот посуды, оживились. Полина встала:
– Я пойду! У нас гости! Я забыла!
Василий полез под стол и замычал, а потом стал хохотать. Миша протянул вперед руки:
– Полина!
Та покраснела и выпалила:
– Вы все тут ненормальные! У меня от вас...
И не договорила. Из кухни вышла Марта Борисовна с важными словами:
– Вы злоупотребляете гостеприимством этого дома. Прошу вас покинуть его.
– Я работаю в НПО «Квазар», – вдруг сказал Сергей.
Лет десять назад, пятый витаминный цех. Стеллажи, столы с булькающими колбами, сверкающие чаны – в них плещется разноцветное варево. Тогда-то Намахов и провитаминился по полной. Ходил, излучая здоровье. Дарил здоровье другим, обыкновенным касанием. Врачевал. Дотронется до сухого дерева – на нем сразу набухают зеленые почки и распускаются.
А потом «Квазар» уничтожили спецслужбы, или конкуренты, фармакологическая корпорация, потому что это ведь невыгодно. Пожар на пятом витаминном. Обвиняют Намахова.
– Я не виноват! – заслоняется он руками.
Всегда жертва. Потому и пришлось в свое время съехать с района Монтажника. Соседи на Намаховых ополчились. Сергей с семьей три дня прятался на близлежащем Байковом кладбище, потом вернулся и увидел на своей калитке угрожающую записку, начертанную красным фломастером.
Намаховы посовещались. И стали укладывать чемоданы. Сидели на чемоданах, пока не продали дом. Взамен купили двушку в дальнем, спальном районе. Но всё равно тянуло на родину. Да и дядя остался на соседнем холме Ширмы, через пруды.
12
Уже с вечера внезапно повалил снег, и ночью Сергей вскакивал с постели, подходил к окну и вглядывался. В четыре утра сообщил домашним:
– Смотаюсь-ка на улицу Потехина, буду торить путь. Миш, со мной?
– Не батя, у меня рано пары!
– Тебя же исключили?
– А я всё равно хожу.
– Ну как знаешь.
Оделся потеплее и отправился пешком через весь город на Потехина. Миша догнал отца:
– Я с тобой.
– Добро!
К пяти они были на месте. След в след, заложив руки за спины, шагали по немеряным синеватым сугробам. Сухой снег распадался пылью.
– Жаль что Мякина с нами нет, – вздохнул Сергей, – Мы бы с ним сейчас... Чухи-чухи, чухи-чухи.
– Так давай его позовем?
– А я телефона не знаю.
– А не надо.
Миша достал мобилку и, ничего не нажимая, стал в нее кричать:
– Алло! Девушка! Соедините с Мякиным! Мя-кин его фамилия, знаменитый писатель.
– Постмодернист! – добавил Сергей.
– Знаменитый писатель-постмодернист! Алло! Алло!
Сергей тоже стал кричать в трубку:
– Алло! Мякина, да, Мякина!
– Алло! Алло!
В окнах домов один за другим зажигались окна.
– Постой, – Сергей хлопнул себя по лбу, – Я же забыл! Погиб Мякин!
– Как?
– Темная история! Потом как-нибудь расскажу. Я француз Сапажу!
Они продолжили торить путь, и так до утра. Потом, уставшие, вернулись домой, и Сергей лег спать до полудня, а Миша сел в туалете подбирать аккорды.
Проснувшись, Сергей взял кулек с собравшимся за неделю жеваным хлебом и отправился в магазин. Посреди пустыря стоял железный киоск с дверкой. Внутри было холодно, за прилавком мерзла продавщица в свитере и зеленом фартуке. Намахов раскрыл кулек и показал ей:
– Жеваный хлеб купить не желаете?
– Это что? – заглянула, – Нет!
– Может быть, у вас уже есть поставщик? Сколько вы ему платите? Я продам дешевле.
– Вы что, сумасшедший?
– Я стараюсь зарабатывать как могу, мне семью кормить надо! Сын – бедный студент, жену зовут Могута.
Продавщица протянула ему круглый леденец на пластмассовой палочке:
– Вот вам, уходите только.
– Вы от меня так просто не отделаетесь! – закричал Намахов, – Я буду жаловаться на вас в общество...
Тут его похлопали сзади по плечу. Сергей обернулся. Перед ним пожилой дядька, с красным и гладким лицом. Два круглых глаза под мохнатыми, чернейшими бровями. Какой-то горбатый нос. Ярмарочный колдун из Гоголя.
– Жеваный хлеб продаете? – спросил он Намахова.
– Да.
– Я куплю весь.
13
Вечером Сергей решил отправиться в гости к солидному соседу Панкратову, этажом выше. Познакомиться. То всё здоровались, Сергей зазывал его на чай с маслом, говорил – заходите, давайте чайку попьем с маслицем, а Панкратов воодушевленно кивал. И вот сегодня Сергей стал шарить по кухне, повторяя:
– Где же спички?
Хотя спички лежали на самом виду. Но ни Аня, ни Миша не подсказали. Они знали, зачем. Сергей сказал уставшим голосом:
– Пойду по соседям одалживать спички.
Накинув в коридоре на плечи курточку, подмигнул:
– На разведку!
Панкратова он застал дома врасплох, тот был зачумленный, верно спал. А ведь у него дача, что же он туда не поехал, не возится в саду? Самая пора. Потом зимой спасибо скажет. Всё своё – огурчики, всякие там грушки-яблочки.
– Вот как хорошо, что вы не на даче, – и Сергей без приглашения зашел.
– Да. А что?
– Спички кончились! – Намахов развел руками. Хозяин, видно, не понимал, поэтому Сергей пояснил:
– Не дадите хотя б пару штук?
– Да я вам целый коробок. Пройдите, – Панкратов указал на кухню. Пока он там поворачивался, отодвигал ящик, поворачивался обратно, Намахов был уже в комнате и цепким взглядом водил по отзеркаленным полкам серванта.
– Это у вас что? – спросил Сергей у вошедшего Панкратова о камне цвета колбасы, лежащем на салфетке среди прозрачных блюдец и рюмочек.
– Полевой шпат.
– Я возьму, снесу в краеведческий музей, – Намахов стал отодвигать стекло полки.
– Как это?