В нашей собачьей работе самое скверное - это лежать и ждать, когда Гигантская Рыба начнет свой путь на Дальнее Небо. Скучно и очень одиноко. Я сладко зевнул, некоторое время созерцал краешек голубого неба в Круглом Окошке, которое было сделано в Металлической Будке прямо перед моим носом, а потом опустил голову на лапы и заснул.
Проснулся я перед самым стартом, когда из Говорилки, расположенной на стене Металлической Будки, стали звучать громкие команды для Гигантской Рыбы:
- Ключ на старт! Зажигание! Предварительная! Промежуточная! Главная! Подъем!
Тело Рыбы ожило. Где-то далеко внизу, подо мной, басовито заурчали Рыбьи Огненные Грохоталки. Гигантская Рыба задрожала, дернулась и медленно пошла вверх, в небо.
Лечу, гав! Поехали!
На сердце стало радостно и тревожно. Да, у меня была опасная собачья работа, но она мне нравилась!
Гигантская Рыба немного наклонилась, и в Круглое Окошко стали хорошо видны Бескрайняя Степь и комочки Белой Ваты на нежно-голубом ковре неба. Красиво-то как, гав!
Однако долго восторгаться полетом мне не пришлось. Рыба продолжала лететь, и на меня навалилась Невидимая Тяжелуха. Нас, космических псов, хоть и приучают к ней во время тренировок на Быстрой Вертелке в Большом Городе, но все равно очень неприятно, когда большой и невидимый зверь давит и душит тебя со всех сторон.
Но Невидимая Тяжелуха длится совсем недолго, всего несколько минут, и поскуливая тихонько в лапы, ее вполне можно перетерпеть. Зато потом наступает Полное Облегчение. Как только замолкают Огненные Грохоталки в хвосте Гигантской Рыбы, твои лапы, хвост, голова - да все тело! - становятся необычайно легкими. Если оттолкнуться лапами от Удобного Лежбища, то можно даже немного полетать по Металлической Будке.
- Славный, Славный! - сквозь треск из Говорилки донесся голос Валерия Ивановича. - А где мой хороший пес?
- Гав! - бодро отрапортовал я. Мол, здесь я, на месте, самочувствие нормальное, полет проходит по программе. - Гав, гав!
- Молодец! - похвалил Валерий Иванович. - Слушай, сейчас о тебе говорить будут.
Я навострил уши.
Говорилка некоторое время молчала, потом слегка зашипела и в Металлическую Будку ворвался Громкий Торжественный Голос:
- Говорит Москва! Работают Центральное Телевидение и все системы Всесоюзной Радиосвязи. Передаем сообщение ТАСС. Сегодня, 3 июля 1969 года, новой мощной ракетой - носителем “Наука” на трассу полета к Луне выведен космический корабль “Луна-15”. На борту корабля находится живое существо - пес Славный...
Дальше Громкий Торжественный Голос стал зачитывать мою биографию: пес Славный - внук первопроходицы космоса собаки Лайки, ранее дважды совершил полеты на околоземную орбиту на борту космических кораблей “ Восход” и “ Союз”.
Вот этого слащавого вранья я не люблю, гав. Никакой я не внук собаки Лайки, а всего лишь внучатый племянник. И нечего приукрашать мою родословную. Мама - лайка, папа - ризеншнауцер. А я кто? Правильно, лайкеншнауцер. Космической породы пес, короче говоря.
А вот насчет полетов на “ Восходе-3” и “ Союзе-2” -это правда.
На первом корабле мы с Угольком пролетали три недели, испытывая систему жизнеобеспечения для будущих полетов людей. Тоскливым и скучным был тот полет, гав. Целыми днями сидишь и смотришь в Круглое Окошко, за которым нет ничего, кроме Черной Пустоты.
Экспедиция на “Союзе-2” оказалась куда более интересной. Сутки я болтался на Дальних Небесах, а потом ко мне прилетел космонавт дядя Жора и соединил свою Будку с моей. Металлические Руки надели на меня Стеклянную Голову, открылась Круглая Дверь, и я по специальному сетчатому коридору переполз прямо через Черную Пустоту в Будку дяди Жоры и отдал ему пакет с почтой и сувенирами. А потом по этому же коридору снова вернулся в свою Будку на “Союзе-2”, прихватив для землян сверток от дяди Жоры.
Голоса из Говорилки еще долго болтали обо мне и моем полете, но я не слушал. Я скромен и не тщеславен. Лучше бы они музыку транслировали, гав. “Собачий вальс”, например, или “Ораторию страстной любви” в исполнении вокально-инструментального ансамбля “Мартовские коты”. Я закрыл нос лапой и снова задремал.
Следующие трое суток полета прошли довольно скучно. Я ел, пил и спал. В Круглом Окошке не было видно ничего, кроме Черной Пустоты. Тоска и скука. Скука и тоска. Когда становилось совсем невмоготу, я начинал петь грустные собачьи песни. Наверное, песни всем нравились, потому что каждый раз после начала концерта, включалась Говорилка, и со мной начинал разговаривать Валерий Иванович. Говорил всякие ласковые слова и подбадривал.