. Совсем неподалёку, буквально в паре метров, я увидела человека, которого совсем не ожидала встретить, по крайней мере, тут, в своей новой школе, в толпе абитуриентов. Для своих неполных десяти лет девочка была довольно высока. Очень загорелая, стройная, в экстремально-коротких шортах и вызывающе-яркой оранжевой футболке, она стояла вполоборота ко мне и пока ещё меня не замечала. Над головой у неё торчали тоненькие хвостики русых волос, а на шее висел увесистый кулон из жёлтого металла. Я мгновенно узнала её, просто не могла не узнать. Скажу даже больше: на всей нашей планете, пожалуй, нет ни одного человека, кому эта десятилетняя особа женского пола была бы незнакома. Можно сформулировать по-другому: совершенно случайно мне довелось оказаться рядом с самым известным ребёнком нашей планеты. И, судя по всему, мы с ней будем учиться на одном курсе. Ка. Ра. Ул. И три восклицательных знака. Причина моей паники проста: Полина Германовна - единственный и горячо любимый ребёнок господина Иванова - полновластного правителя Земли и большей части обитаемых миров. До сих пор я видела эту девочку только по визору. Скорее всего это было жёстко прописано в сценарии каждого мероприятия: везде, где бы ни появлялся Сенатор, рядом всегда оказывалась его маленькая дочка. Это выглядело довольно трогательно - посреди любого официоза у зрителей создавалось уютное ощущение семейной жизни. Все понимали, что правитель всего нашего мира, как ни крути, тоже человек. На экране Полина Германовна выглядела обычным ребёнком и никак не показывала, что она супер - не строила умные рожицы, никому не давала интервью, и вообще никогда ничего не говорила. Она просто тенью находилась рядом с отцом и редко попадала в фокус телекамер. Если же её лицо случайно оказывалось на экране, девочка, рассеянно улыбаясь, разглядывала что-то у себя под ногами. Само собой, мне давным-давно было известно, что мы с дочерью Сенатора одногодки (в этом некоторые взрослые даже находили повод для шуток), и наш равный возраст постоянно возбуждал моё любопытство. Я была уверена, что обычным ребёнком дочка Сенатора быть не может, всё-таки папуля у неё - самый главный человек в обитаемой части нашей вселенной, а это неминуемо должно накладывать отпечаток на психику любого ребёнка. Мне всегда было интересно, какая она, эта загадочная Полина Германовна. Добрая? Злая? Вредная? Самоуверенная? Любит командовать? Или окружение отца настолько её затюкало, что безропотно всем подчиняется и даже слово поперёк боится сказать? Может у неё есть какие-то странные психологические особенности, о которых я даже понятия не имею? У меня есть прекрасная возможность это проверить: вот она, стоит в нескольких шагах от меня, болтает со нашим будущим однокурсником, а я вытаращилась на неё и настолько оторопела, что даже шевельнуться не могу. - …И Васильев тоже здесь учится, - послышался мне её голос, - что странно. С одной стороны, дурак дураком, с другой - был бы полным дебилом, пять лет здесь бы не оттянул, вылетел бы из школы, как пить дать. Папуля у него противный - жуть, хоть и Первый Советник. Сынок - весь в него… Мальчишка с недовольной гримасой смотрел куда-то в сторону, похоже, ему не нравилось слушать сплетни, но прерывать свою собеседницу он не решался, иногда поддакивал, иногда пожимал плечами, но сам не говорил ни слова. А я только-только пришла в себя настолько, что в голове зашевелились первый мысли. Они были самые упаднические. Ведь в статье Валькирии, которую я читала несколько дней назад, упоминались и Сенатор, и его дочь, и даже то, что Полина Германовна будет учиться именно здесь, в школе Навигаторов. Но тогда этот факт показался мне настолько фантастическим, что я пропустила его мимо сознания, и до этого момента даже не вспоминала. Как я могла повести себя настолько глупо?! Когда я кое-как смогла шевелиться, я наклонилась за чемоданом и затылком почувствовала чужой взгляд. Я даже точно знала, кто на меня смотрит - Иванова, и осталась стоять в крайне неудобной позе - полусогнутой, опершись руками на чемодан. Сделаем вид, что мне просто нужно передохнуть. Полина Германовна приблизилась неслышно, словно кошка. Я увидела массивные тёмные башмаки, загорелые икры ног, ещё какое-то время притворялась, что ничего не замечаю, наконец выпрямилась. Некоторое время мы молча глядели друг на друга. - Приветик! - Наконец поздоровалась дочка Сенатора. - Ты чего тут раком стоишь? - Отдыхаю. Сумки тяжёлые. Иванова мрачно оглядела меня: - А мне сдаётся, ребёнок, что ты просто подслушиваешь. - Я?! - Моё лицо вспыхнуло. - С чего ты… Вы взяли?! Есть у меня такая особенность, унаследованная от папы: у меня очень нежная кожа. Я постоянно краснею по всякому поводу и даже без. Иногда, даже если меня просто вызывают к доске и я великолепно знаю тему урока, краска всё равно заливает лицо. Гены - тут уже ничего не поделаешь. Иванова продолжала буравить меня взглядом, а я продолжала всё сильнее краснеть. Это продолжалось бесконечно долго. Когда я почувствовала, что от жара моего лица пластиковые дужки на носу начинают плавиться, очка Сенатора коротко поинтересовалась: - Очки зачем? - Просто так. - Я тебя запомнила, - сухо сообщила Иванова и спокойно двинулась прочь, сразу перестав обращать на меня внимание. Я подхватила чемодан и, ускоряя шаги, почти бегом бросилась в другой конец зала. Метров пять я словно пролетела на крыльях. Под ноги подвернулся крохотный складной стульчик. Я плюхнулась на него и только после этого смогла отдышаться. В голове бурлили невесёлые мысли. Надо же было так опростоволоситься! Тем более, перед кем - перед самой Полиной Германовной! Она мне, конечно, никто: не родственница, не подруга, ещё даже не одноклассница, но всё равно жуть как неприятно. Не помню, кто из древних предостерегал остерегаться своих желаний, потому что они могут сбыться. У меня вровень так и произошло. Хотела познакомиться с дочкой Сенатора - получите и распишитесь. И не скажу, что Полина Германовна в реальной жизни произвела на меня позитивное впечатление. В итоге нашей короткой встречи я твёрдо уяснила одну вещь: от таких людей нужно держаться как можно дальше, а - главное - нужно приложить все усилия, чтобы не попасть с этой особой в один класс - я ведь через три дня такой жизни в петлю полезу! - Привет! - Тихо сказал кто-то. Я вздрогнула и подняла глаза. Передо мной стояла та самая девочка, которую я уже видела час назад рядом с военным. Помню тогда, в парке, меня поразила её красота. Вблизи это чудесное создание оказалось настолько совершенным, что у меня даже дух перехватило. Я с благоговением разглядывала очень правильные черты лица, греческий профиль носа, большие зелёные глазищи (не глаза, а именно глазищи, они были больше обычного размера и завораживали то ли немного необычным цветом, то ли своей глубиной). Всё это вкупе создавало ощущение удивительной гармонии. Подобное я видела только однажды, в каких-то очень старых японских мультиках, где персонажей рисовали с утрированно-большими глазами, из-за чего все: и мальчики, и - особенно - девочки, получались трогательно-красивыми. У незнакомки были очень чёрные до синевы волосы и забавная короткая причёска: кончики волос едва доходили до половины щеки. - Привет! - Снова повторила девочка и улыбнулась, от чего на её щеке появились две аккуратненьких ямочки. Она аккуратно, словно младенца, держала на руках большую куклу с пушистыми светлыми волосами. Забавный фактик: на кукле был одет джинсовый костюм, точно такой же, как и на её владелице. Интересно, это так задумано или же всё вышло совершенно случайно? Я поймала себя на том, что совершенно беззастенчиво пялюсь на незнакомого в общем-то человека и с некоторым усилием отвела взгляд в сторону: - Привет! Мой хриплый голос показался мне чужим. - Вообще-то это моё место, - не переставая улыбаться, заметил очаровательный ребёнок. Я рассмотрела, на чём сижу, и попыталась вскочить с места, но девочка мягко тронула меня за плечо: - Не надо, у меня есть, на чём сидеть. Она вытащила откуда-то крохотный рюкзачок, разрисованный цветными зверятами, оседлала его, устроила куклу у себя на коленях и воззрилась на меня: - Давай знакомиться? - Меня Настя зовут. Бахмурова. - А меня - Марина. Домбровская. Только меня все Маришей зовут. Мариша кокетливо опустила глаза, на её щеках появились аккуратненькие ямочки. Всегда завидовала тем девочкам, у которых есть эта анатомическая особенность; по-моему, это очень красиво. Есть такое понятие «де жавю». По-моему, у меня в то мгновение случилось то же самое. Я смотрела, как улыбается моя новая знакомая, и не могла избавиться от ощущения, что где-то и когда-то я такую улыбку уже видела. Но ведь такого не могло быть, так ведь? Если бы я где-нибудь увидела такого ребёнка, то - однозначно - не смогла бы этого никогда забыть, слишком уж впечатляющая у неё была внешность. Наступила пауза. Мы какое-то время молча разглядывали друг друга. Мне было неловко сидеть на чужом месте, и я не знала, о чём можно заговорить, наконец нашла тему: - Как тебе здесь? - Я совсем недавно приехала. Но вообще-то мне тут нравится. Это было более чем неожиданно. - Чем - нравится? Мариша снова улыбнулась: - Никогда не видела столько суперов в одном месте. Это довольно забавно. Сначала все сидели по своим углам, потом начали ссориться, кричать друг на друга - переругались все жутко, а как Иванова появилась – все сразу успо