месте повёл бы себя куда более неадекватно. – И снова отмеренная пауза, совсем крохотная, секунды на три. - В общем, если ты в самом деле считаешь меня достойной, чтобы предложить мне свою дружбу, - я согласна. У меня тоже нет друзей. Ни близких, ни дальних… вообще никаких! И то, что мы будем подругами, - (здесь было место для шутки, и я нарисовала на губах аккуратную улыбку), - это будет пиком моей карьеры, по крайней мере, на данный конкретный момент. День назад, когда я говорила папе, что у меня нет вообще никаких талантов, я немного лукавила. Один талант у меня всё-таки есть, и я прекрасно об этом знаю. Насколько я себя помню, мне всегда удавалось быстро и легко находить общий язык с любым человеком, неважно, какого он пола, возраста, социального положения, насколько вменяем или не вменяем психически. Стоит мне только взглянуть на любого человека, я сразу понимала, чего он хочет и чего не хочет, что именно он ожидает от нашего общения и каких тем опасается, и старалась выстроить линию своего общения в зависимости от этого. И не нужно думать, что у меня какая-нибудь суперспособность или что-то в этом роде - я просто немножко внимательнее, чем остальные люди, поэтому мне очень просто ставить себя на место своего собеседника. А дальше всё совсем просто: человек - это психически очень простой механизм с ограниченным набором реакций на множество самых разных раздражителей, и именно от их комбинаций зависят все действия индивида. Полина Германовна психически была настолько проста, что просчитывалась мгновенно, а моя речь в её адрес вполне могла бы войти в учебники по дипломатии или психологии, настолько филигранно он был отточен. Я упорно смотрела в стол, а Иванова так же упорно разглядывала меня. Что за мысли сейчас роятся в её аккуратно причёсанной русоволосой головке? - Бахмурова! Я вскинула глаза. - Ты права: сейчас, пока ты живёшь со мной, твой статус куда выше, чем у всех остальных ребят. Очень надеюсь, ты будешь это ценить. Это было совсем не то, чего я ожидала, но я молча кивнула. - Тогда у меня первая просьба. Ты права: для меня день был довольно сложным, немудрено, что у меня немножко сдали нервы. Надеюсь, то, что было минуту назад, останется между нами. - Само собой. Я позволила себе улыбнуться, едва заметно, чтобы показать своё дружелюбие, но, чтобы это ни в коем случае не походило на насмешку. Иванова некоторое время, склонив голову, внимательно рассматривала меня, потом кивнула: - Рада, что мы нашли общий язык. Теперь нужно навести порядок. - Нужно. - Кашу с пола убрать. - Верно. Наступила пауза, в продолжении которой мы молча смотрели друг на друга, наконец Иванова коротко скомандовала: - Убери! - Да, мой господин, - ответила я и не пошевелилась. - В смысле? - В голосе дочери Сенатора прозвучал неожиданный басок. Я прикрыла глаза и про себя посчитала до десяти. - Могу объяснить. Если тебе нужна одалиска, я прямо сейчас устрою генеральную уборку; но всё, на что ты можешь впоследствии рассчитывать - это - в лучшем случае - отношения «начальник – подчинённый». Если же ты надеешься, что я стану подругой, которой можно поплакаться в жилетку, с которой можно побеситься от нечего делать, с которой можно посекретничать маленькими девчоночьими тайнами или поболтать перед сном - тогда убирать то, что ты сама же насвинячила, придётся тебе самой. Выбирай! Наблюдать за Полиной Германовной было интересно: сначала она плеснула на меня такой яростный взгляд, что меня чуть не сбросило со стула, потом задумалась, нервно кусая губу, затем покорно опустилась на колени и принялась выковыривать из ворса ковра сухие крупинки гречки. Она даже пробормотала что-то вроде того, что «дома всегда находилось, кому заниматься всякой ерундой». Я наблюдала за ней и понимала, что именно с этой минуты она уже не Иванова, не Полина Германовна - дочка самого высокопоставленного человека в обитаемой части вселенной, а просто Полина - моя соседка по комнате, моя компаньонка, а теперь уже и просто, наверное, подруга. Пока она ползала по полу, наводя порядок, я предавалась размышлениям. Итак, мне нужно принять как данность, что я живу в одной комнате с самым известным ребёнком обитаемой части галактики. И не просто живу - я считаю её своей подругой и даже пытаюсь её воспитывать, что, если рассудить здраво, вообще ни в какие рамки. Раньше я видела Полину только по визору, в новостях, и даже представить себе не могла, что когда-нибудь буду сидеть в метре от неё и наблюдать, как она наводит порядок в комнате. Через четверть часа всё было закончено, и она принялась аккуратными кучками раскладывать по кровати всякие полезные мелочи из своих чемоданов. Я в свою очередь принялась потрошить свой багаж. Добравшись до очередного объёмистого свёртка, я сообщила: - У нас есть возможность нормально поужинать. Полина молча воззрилась на меня. - Мама всяких вкусностей наложила - Например? - Как минимум есть пирожки с луком и яйцами. - Гадость какая! - Скривилась моя собеседница. - Тебе они не нравятся? - Ни разу не пробовала. По названию определила. Я усмехнулась: - Не самое умное поведение. Я принялась раскладывать снедь по столу. Кроме уже упомянутых пирожков там оказалось много всего, начиная от домашних булочек с повидлом и заканчивая копчёными куриными крылышками. - Уговорила, - сказала Полина, усаживаясь напротив меня, хотя я не собиралась делать ничего подобного. Сначала она тщательно рассматривала и даже обнюхивала каждый кусочек, что собиралась отправить в рот, но потом, распробовав, стала кушать как нормальный белый человек, без всяких аристократических выкрутасов. - Не понимаю, жа што мы платили нашему повару. - Тебя не учили, что говорить с набитым ртом не совсем прилично? Полина жутко покраснела и сделала мощное глотательное движение. - Наш повар готовит всякую ерунду, у который половина названий не выговорить, - запинаясь от неловкости объяснила она. - А у твоей мамы намного вкусней получается. И работает она, как я полагаю, без всякой зарплаты. Я фыркнула: - Это точно. Да и кто бы ей платил? Папа? Полина осталась серьёзной: - Как вариант. Её постная мина мне не понравилась. Или у этой девчонки напрочь отсутствует чувство юмора, или оно у неё такое, которого мне самой не понять. После импровизированной трапезы мы продолжили разбирать сумки. Очередная вещь – тоненький металлический ободок, который она вытащила наружу и небрежно бросила на прикроватную тумбочку, заставила меня окаменеть: - Это что – ментоскоп?! - Ага, - рассеянно ответила Полина, продолжая сосредоточенно копаться в содержимом своего баула. - И он работает? - Иначе зачем бы я его сюда везла? – Логично ответила девочка. Я не стала продолжать разговор, чтобы не нарываться на лишние неприятности. Вообще-то - теоретически – приборы для чтения мыслей легальны. Но реально они находятся в теневой зоне законодательства. В своё время Навигаторы издали закон, в соответствии с которым применение ментоскопов запрещалось во всех официальных учреждениях, и развернули активную информационную кампанию о неэтичности их использования. На сайты и торговые точки, продающие ментоскопы, общественность стала посматривать косо, но этим дело и ограничилось. Невзирая на явную неудачу, полностью запрещать применение ментоскопов Навигаторы не стали и вместо этого просто ограничили на Землю их экспорт и экспорт чипов, на основе которых им можно был собрать. В итоге ментоскопы стали довольно дорогим и редким удовольствием. Стоит только удивляться, откуда у маленькой благовоспитанной девочки, даром, что у дочери Сенатора, такие странные полулегальные механизмы. - Подумать только, - Полина высунулась из внутренностей своей сумки и оглянулась вокруг так, словно только что зашла в эту комнату, - пять лет в этой конуре! Тут ведь и в самом деле нужен ремонт! - Всего год, - успокоила я её. Она подозрительно сузила глаза: - У меня создаётся ощущение, что ты знаешь куда больше, чем все остальные. - С чего ты взяла? - Откуда, например, тебе известно, что на следующих курсах наши…, - она запнулась, подбирая слово, - жилищные условия улучшатся? - Это элементарно. Даже проще, чем сложить два и два. Табличку на двери видела? - Где написано «ЖИЛОЙ КОРПУС 1 КУРСА»? Да, а что? - Ей лет пятьдесят, не меньше… - Тут всё под старину сделано, - вставила Полина. - Я не о том. Эта табличка привинчена к стене анкерными болтами с палец величиной, её ни разу не перевешивали. А значит на следующий год в нашем корпусе будут жить первоклашки, а мы переедем куда-нибудь ещё. - Хорошо бы в более солидные апартаменты. - Будут тебе солидные, не волнуйся. Если уж нас чуть ли не в музей поселили, на следующих курсах должно быть ещё круче. - Дожить бы ещё до этих следующих курсов! - Это точно, - вздохнула я. Несколько минут Полина раскладывала по ящикам стола канцелярские принадлежности, потом хмыкнула: - Тем не менее, мне всё-таки хочется пообщаться со здешним начальством. Год – это тоже довольно много. Потолки тут было бы неплохо обновить. Да и полы не помешало бы покрасить, особенно на первом этаже. Да и в нашей комнате ещё не понятно, что под ковром. - Ты имеешь в виду того дядечку, который называет себя директором? - Дядечку! - Хихикнула Полина, решительно дёргая на себя молнию очередного чемодана. - Это точно, что он «дядечка», по-другому и не скажешь. Никогда бы не подумала, что здесь, в этой школе, такое начальство. - Это не начальство, - отмахнулась я. - Точнее, не настоя