ются в улыбке: - Ты про дискотеку? Девочка осталась серьёзной: - И про неё тоже. А то, знаешь ли, если у Полины Германовны начнутся неприятности, тебя тоже может ненароком зацепить. Тут уже не отбрешешься, что просто рядом стояла. - Что за неприятности? - Быстро спросила я. - Неважно. Предположим, что я это сказала… гм-м… так… гипотетически. Это прозвучало очень неубедительно. - А если честно? - Если честно, я и так сказала тебе больше, чем нужно, - Юля наклонилась, нежно обхватила ладонью рукоятку ножа и без всяких видимых усилий вытащила лезвие из пола. - Если голова у тебя не только для еды - сама допрёшь, а если ты в неё только ешь - тогда мне вообще не стоит перед тобой распинаться. Vale! (Пока! лат.) Она резко подбросила нож - в воздухе повис сверкающий диск, ещё секунда - и опасная металлическая штука снова была у неё в руке. Я запоздало облилась холодным потом: одно неловкое движение - и Юлина ладонь запросто отлетела бы в сторону - в остроте ноже я уже имела возможность убедиться. Пока я приходила в себя, девочка легко вскочила с дивана и быстрыми шагами направилась к себе в комнату. Я проводила её глазами. Из-за обтягивающей кожаной одежды тонкая высокая фигурка казалась ещё тоньше и выше. «Ни за что в жизни так не оденусь, даже если меня будут убивать!» Юля дошла до своей двери, взялась за ручку, но вдруг застыла, постояла несколько секунд, развернулась и пошла обратно. У меня мелькнула мысль, что прямо сейчас она воткнёт мне в глаз свою опасную металлическую игрушку и так же невозмутимо удалится по своим делам. Наверное, у меня в лице мелькнуло что-то такое. Остановившись передо мной, девочка хмыкнула: - Не бойся, я своих не обижаю. - Я и не боюсь. - А мне кажется, боишься. Ещё одна туда же! Может они с Ивановой сговорились и теперь дурачат меня? Мгновенно перекинув нож из одной руки в другую, она резко развернулась и снова направилась в свою комнату. Там произошло что-то совсем уже непонятное. Постояв несколько секунд перед дверью, странная девчонка сделала поворот на сто восемьдесят градусов и опять решительно направилась в мою сторону. Она оказалась передо мной, и мы замерли, глядя друг на друга. Я смотрела на неё снизу вверх и, кажется, начинала понимать, что происходит. Девочка явно не собиралась меня убивать, она просто хотела мне что-то сказать, и даже приоткрыла рот, но так и не решилась. Она снова сделала движение, чтобы развернуться. Это могло продолжаться бесконечно. - Юля! - Что? - Я никогда никому не сделала ничего плохого. Почему ты опасаешься, что что я в отношении тебя поведу себя некорректно? Что ты хочешь мне сказать? Девочка поколебалась и уселась рядом. Я внутренне напряглась. Уж если она так долго решалась, наверняка я сейчас узнаю что-то очень и очень серьёзное. - У тебя в пищевике зарядка есть? Для меня это был психологический нокаут. Неужели эта затянутая в кожу крутышка с десантным ножом просто стесняется сказать, что голодна?! - Пошли со мной! - Засуетилась я, вскакивая. - Я кое-что из дома привезла, и мы уже поужинали, но там что-нибудь должно было остаться! - Куда? - В мою комнату, куда же ещё! Юля мотнула головой: - Не пойду. Не хватало ещё с этой… Она не договорила, но я поняла, что ей не очень хочется встречаться с моей компаньонкой. - Иванова сейчас в вирте. - Что ей помешает через минуту оттуда выйти? Я пожала плечами: - Тогда побудь здесь, сейчас я тебе сюда что-нибудь принесу! Та подумала и кивнула: - Ага. Полина, как я и предполагала, всё ещё пребывала в виртуале и возвращаться из своих электронных миров в мир реальный пока ещё не собиралась. Она мерно перебирала ногами, судя по всему, куда-то шла - руки она вытянула перед собой, а её пальцы безостановочно порхали по пунктам виртуального меню, которое я, само собой, видеть не могла. С нашей прошлой трапезы в кухонном шкафчике отыскались несколько бутербродов и котлет, баночка с каким-то салатом, который ни я, ни Полина попробовать не решились из-за его слишком экзотического ярко-зелёного цвета, и полбуханки нарезанного хлеба. Всё это уместилось на небольшой кухонный поднос, на котором в фильмах приносят в постель чай или фрукты. Ещё раз оглянувшись на Полину, я заспешила в коридор. Юля не отличалась особыми манерами или попросту была очень голодной - она сразу схватила бутерброд, почти целиком запихала себе в рот и уже с набитым ртом заметила: - Очень вкусно. Ты сама готовила? - Мама. Я из дома это привезла. У нас пищевик почти полностью пустой. Хотели приготовить гречневую кашу, а она оказалась без соли, без масла и сухая, как горох. - У нас тоже ничего не вышло. Вместо манной каши - какая-то жижа без цвета и запаха. - Ты, наверное, издалека? Юля на мгновение перестала жевать: - С чего ты взяла? - Ну-у, ты уже съела всё, из того, что тебе дома в дорогу дали. Значит ехала долго. Девочка продолжила процесс поглощения пищи: - Можно сказать и так, - наконец сказала она. - Издалека. Когда все продукты закончились и осталось только несколько кусочков хлеба, она доела даже их, и сразу повеселела: - Настя, ты меня реально от голодной смерти спасла. - Может тебе чай приготовить? - Не нужно, - отмахнулась Юля. - Уж на чай-то, надеюсь, нашего пищевика хватит. Всё-таки хорошие манеры - это было не про неё. Девочка не поблагодарила меня, даже не попрощалась, просто убежала к себе в комнату. В полутьме на двери таинственно блеснула позолоченная цифра «восемь». Нужно запомнить, что она живёт в восьмой комнате, вдруг это когда-нибудь пригодится. Через минуту я поймала себя на том, что, улыбаясь, смотрю вслед Юле. Всё-таки суперы - не такие страшные ребята, как мне казалось ещё утром. Не без своих, правда, тараканов в голове, но кто же без них. За один неполный день мне удалось найти общий язык с Никитой, потом - с Маришей, затем - с Полиной, теперь вот я подружилась с Юлей Андреевой. Глядишь, скоро сойдусь со всеми нашими ребятами. Жизнь, как говорится в анекдоте, налаживается. Какое-то время я рассеянно разглядывала висящие по стенам картины. Всё-таки для жилого здания здесь довольно странная обстановка. Для музея или для обители повёрнутого на своём хобби антиквара - ещё куда ни шло, но для проживания трёх десятков десятилетних детей, хоть и суперов, подобный интерьер весьма странен. Углубившись в свои мысли, я не сразу поняла, что по лестнице кто-то поднимается. Сначала издалека послышались шаги, которые всё приближались и приближались, потом стене показалась тень от головы. Человек словно вырастал из-под земли - вот показалась шея, потом - верхняя часть груди, наконец - вся грудь. Мало того, что тень вырастала вверх, она ещё становилась всё больше и больше - человек, который её отбрасывал, приближался к источнику освещения. Такое рациональное объяснение не сразу пришло мне в голову, и на какое-то время я впала в самую настоящую панику: что это за великан появляется буквально из ничего?! Я даже подняла поднос, который всё ещё держала в руках, на уровень груди, словно пытаясь им защититься от неминуемой опасности. Впрочем, прошло несколько секунд - на нашем этаже появился мальчишка, и я с облегчением перевела дыхание. Вообще-то в описании людей я стараюсь соблюдать приличия; например, про толстого человека предпочту не говорить, что он толстый и постараюсь отыскать множество менее обидных синонимов и эвфемизмов – «плотный», «ширококостный», «упитанный», в конце-концов «полноватый». Но мальчишка, который возник в десятке шагов от меня, был именно толстым, до неприличия толстым - по-другому сказать было сложно. Куцый пиджачок плотно обтягивал необъятные телеса и, казалось, от любого неосторожного движения был готов лопнуть по всем швам. Брюки, на пару размеров меньше, чем нужно, казались колготками. Картинку довершала совершенно дурацкая шапочка, которая была самой обычной, шерстяной, но такой крохотной, что, плотно натянутая на голову, казалась купальной. Пока я, вытаращив глаза, разглядывала этого странного парня, мальчишка успел подняться на наш этаж, поставил на пол два больших чемодана и растерянно заозирался по сторонам. Меня он увидел не сразу - я сидела в полутьме - но зато, когда заметил, тут же заулыбался, причём так широко, словно мы с ним были знакомы не один год: - Привет! Я кивнула. - Меня зовут Марек. Ты тут давн…, - он осёкся, увидев моё лицо, и, запинаясь, ошеломлённо протянул. - Э-э-это что? Я не сразу сообразила, что он имеет в виду мой синяк: - С лестницы упала. Мальчик вмиг помрачнел, быстрыми широкими шагами пересёк рекреацию, остановился в паре шагов и требовательно вгляделся мне в лицо. - Кто тебя ударил? - Быстро спросил он. Я дёрнулась так, что поднос упал под ноги, громко звякнув об пол. - Ни-никита. - Какой ещё Никита? За что? - Он меня кое с кем перепутал. - Что было потом? - Никита извинился. Мы подружились. Марек поморгал и пошёл прочь. Вскоре мальчик снова оказался между своих чемоданов. - Это что? - Повторил он, внимательно глядя на меня. У меня возникло ощущение дежавю. - С лестницы упала. Я опустила глаза и увидела валяющийся под ногами поднос. Странно: не помню, чтобы я его роняла. - Поаккуратнее нужно быть! - Буркнул этот странный парень и недовольно огляделся по сторонам. - Мы что - будем жить здесь? - Получается, что так. - Больше похоже на музей - Пойдём, - вскочила я, заодно подхватив с пола поднос, - покажу тебе свободную комнату! Не без внутреннего удовлетворения я отметила, что жить ему придётся в одной комнате с Никитой - все остальные комнаты уже укомплектованы. Наве