002. Глава 2.
002. Глава 2.
Однажды мы всей семьёй летели на граве. Не помню уж, откуда мы возвращались, вроде с какого-то праздника - настроение у всех было слегка приподнятое. Мы с Санькой сидели на заднем сиденье, папа с мамой - на переднем. Папа вёл грав, мама дремала, моя сестрёнка показывала пальцем какие-то мелочи за окном внизу и лопотала без остановок. Тогда Сашка была ещё совсем маленькой и только-только училась говорить. Я развлекалась тем, что пыталась разобрать, что именно Санька мне хочет сказать. (Кстати сказать, у меня это получалось довольно плохо). Поездка уже подходила к концу, когда Санька вдруг завизжала, да так, что я встрепенулась, а мама сразу проснулась и оглянулась на нас. Сначала я подумала, что малышка чего-то испугалась, но потом стало понятно, что она вне себя от восторга. Тут же стало ясно, что именно вызвало такой всплеск эмоций: около Санькиного окна порхал крохотный воробей. Растрёпанная и донельзя взъерошенная птичка сумела синхронизировать свою скорость со скоростью грава так, что нам казалось, будто она зависла на одном месте, хотя и сама птица, и наш грав мчались с приличной скоростью. Мы долго, улыбаясь, следили за воробьём, даже папа выглянул из-за маминого плеча и его губы дрогнули в усмешке. Всё закончилось неожиданно. Внезапный порыв ветра толкнул воробья под пол кабины, где сочно и басовито гудел генератор антигравитационного поля. Только что это было живое существо, которое летало, искало себе пищу, воспитывало своих детей, жило своей непонятной и загадочной воробьиной жизнью, но ещё мгновение - и фейерверком разлетелась в разные стороны горсточка перьев, а на нижнем ободке окна появилась густая тёмно-багровая капля. Санька не поняла, что произошло, и изумлённо захлопала ресницами. Зато это поняли мы все. Наступила неловкая пауза. Папа с каменным лицом делал вид, что полностью поглощён управлением, побледневшая мама уставилась куда-то себе под ноги. Прошло десять, двадцать, тридцать секунд, минута, а мы всё молчали. - Иногда такое бывает, - наконец тихо сказал папа. - Инженеры кучу всякой аппаратуры на гравы ставят, недавно какие-то суперновые ультразвуковые отпугиватели птиц в очередной раз изобрели, но всё равно… Он не договорил. Мы все обменялись виноватыми взглядами. Я вспомнила это, потому что после ухода папиного сослуживца за столом установилась точно такая же гнетущая атмосфера. С одной стороны, ничего особенно страшного не произошло: ну, подумаешь, припёрся к нам в гости на тихий и уютный семейный ужин едва знакомый мужик, которого папа кое-как смог вспомнить; устроил мне форменный допрос; чуть не поссорился со мной; сожрал половину торта - и ушёл. Но этот визит всем нам очень и очень не понравился. Каждому - по своим причинам. Молчание нарушил папа. - Ну, а что мне было делать - Андрюха меня застал врасплох! Тем более, он мой бывший сослуживец и выгнать его было как-то неприлично, да и не делал он сначала ничего такого, из-за чего его можно было даже вежливо попросить уйти… - Пап, я всё понимаю, - прервала я эти неловкие извинения. Мне стало неудобно, что папа оправдывается перед нами. - Ты всегда учил меня быть воспитанным и вежливым человеком, было бы неправильно, если бы ты сам вёл себя по-другому, тем более, в моём присутствии. Разве нет? Я отыскала нужные слова: папа с мамой переглянулись и даже заулыбались. - А ещё мы человека тортом накормили - тоже не вижу в этом ничего плохого. - Я пожала плечами. - Не понимаю, почему мы с такими постными лицами здесь сидим! Я сумела всех успокоить. Трапеза продолжилась. Про Андрея Павловича мы дружно решили молчать и за весь оставшийся вечер не сказали о нём ни одного слова. Мне не раз говорили, даже люди, знающие меня всего несколько минут, что у меня лёгкий и жизнерадостный характер. Кто бы знал, чего стоит мне такая лёгкость! Чтобы показать окружающим, что я несерьёзно отношусь к жизни, мне слишком часто приходится лгать, в упор не замечать самых очевидных вещей, многие моменты, на которые стоило бы обратить серьёзное внимание, просто переводить в шутку и слишком, слишком, слишком многое забывать. Наверное, со стороны я частенько кажусь особой легкомысленной и не очень умной, но чего только не сделаешь ради сохранения мира и спокойствия у окружающих людей. Я цедила чай, миниатюрной вилкой медленно отковыривала кусочки от моей порции торта, там осталось совсем немножко, даже что-то отвечала на папины и мамины реплики, но мои мысли были заняты совсем другим. Я прикидывала, кем на самом деле был этот странный Андрей Павлович и почему папа его так боялся; как следствие этого, были ли у него полномочия задавать мне вопросы. Самое же главное: слишком уж многое он обо мне знал. Итак, что мы имеем: Солидный взрослый человек приходит к нам домой и битый час разыгрывает спектакль, где играет роль полного идиота, которому приходится объяснять самые очевидные вещи. На самом деле ему известно всё: и то, что я супер, и то, что завтра мне нужно ехать на учёбу, и даже то, в какую именно школу меня распределили. Тогда с какой целью он задавал всякие странные вопросы? Был у меня, конечно, вариант раскрутить папу, чтобы он побольше узнал о своём странном знакомом. Вряд ли ему дали бы какую-нибудь очень уж личную информацию, да и половины из того, что он узнает, папа мне говорить не будет по своим соображениям. Однако даже по тем крупицам, которые мне удасться узнать, я смогу составить верную картину, недаром одна серьёзная контора, которую всуе лучше не поминать, однажды хотела нанять меня на должность аналитика. План был хорош, но его мне пришлось похерить в самом зародыше: за ту единственную ночь, что мне осталось находиться в этом доме, я явно ничего не успею. Всё, что можно, мы уже скушали, и ужин как таковой завершился, но мы ещё долго сидели и болтали просто так, ни о чём. Санька жалась ко мне и всё просилась поехать со мной в школу. Мне пришлось пообещать, что мы там будем учиться вместе в следующем году - это было проще, чем объяснять, почему это абсолютно невозможно. А на следующий год Санечка, вполне возможно, подрастёт и поймёт всё сама или забудет про своё обещание. Время было уже почти одиннадцать, когда мы разошлись по спальням. В гостиной благоухали розы. Аромат был таким тяжёлым, что от него начинала кружиться голова. Я стибрила из букета один цветочек, на цыпочках пробралась с спальню Саньки, которая, переполненная впечатлениями, уже успела уснуть, и сунула цветок в щель на стене, как раз над её кроваткой. Мне представилось, как обрадуется сестрёнка, когда проснётся от такого шикарного запаха - цветы она всегда любила. Я подоткнула Саньке одеяло, чмокнула её в кончик носа, про себя пожелала ей спокойной ночи и пошла к себе. Только я успела раздеться и нырнуть под одеяло, как в дверь тихонько постучали. Я не успела ничего ответить: в открывшемся проёме появилась фигура папы. Он довольно крупный, и чтобы пройти в мою спальню, ему пришлось немного пригнуться. - Заходи! - Запоздало сказала я. - Да я уже вроде как, - смутился папа. Он присел на краешек кровати: - Как ты? - Не знаю. Странное чувство. Столько времени ждала, когда я поеду в школу, а теперь грустно, и уезжать никуда не хочется. Не знаю, как я буду без вас. Некоторое время мы молчали. Наконец папа вздохнул: - Не представляешь, как мне не хочется тебя отпускать в эту треклятую школу. - Почему? - Слишком уж ты мягкая и домашняя, Настёнка. Обидеть тебя ничего не стоит. Уж кому как не мне это знать. - Мягкая? - Удивилась я. – Плохо ты меня знаешь, папуля. В школе я никому спуску не давала. Да и Андрей Павлович, пообщавшись со мной десять минут, начал меня по имени-отчеству называть, а это что-то да значит. - Я заметил, - улыбнулся папа. – Но Андрей – случайный человек в твоей жизни. А с теми людям, которые хоть немного тебе становятся близки, ты ведёшь себя иначе. - Откуда ты знаешь? - Мы с мамой много чего знаем. - Откуда? - “Анастасия Вадимовна прикладывает много усилий для поддержания позитивной психологической атмосферы в своём коллективе, зачастую жертвуя личными амбициями, - процитировал папа. - Умело разрешает любые конфликты вербальным путём. Всегда помогает товарищам, не руководствуясь при этом собственной выгодой…”. Мне продолжать? Я вспыхнула: - Ты читал мою психологическую характеристику из школы?! Это нечестно! - Почему же? Во-первых, я твой ближайший родственник, во-вторых, тебе ещё нет пятнадцати, и я, как опекун несовершеннолетнего, имею право просматривать всю информацию о тебе. В-третьих… - Что там ещё эта Дико