Общими усилиями мы выяснили, что ни Майкл, ни Домовой исполнителей убийства ювелира не знают, что убит он был за то, что не отдал дискос и чашу предыдущим посланникам Зомби, сославшись на то, что отдал вещи знакомому на хранение, поскольку ему показалось, что за ним ходят менты.
Подставить отца Евгения опять же велел Зомби. Майкл ночью выманил Юру из дома условным свистом. Благо, жила семья Дьяконовых на первом этаже. Он же, Майкл, посоветовал Юре написать записку: услугу оказывал. Вещи, мол, священные, пусть папаша заберет их у ювелира. Потом Майкл с Юрой приехали на Ленсовета, где уже была Настя. Оба они получили дозу «коктейля» и еще одну про запас, когда очнутся.
Ни Майкл, ни Домовой о Зомби не знали практически ничего, но Майкл назвал человек, предположительно с ним связанного: Рафаил Онучин — санитар в морге одного из роддомов.
Евграф Акимович попросил у следователя разрешения подключиться к делу от частного сыска. Тот согласился. В общем, сплошной цирлих-манирлих. Мне от всего этого стало тошно. Да и вообще я нюхом чуял, что дело гораздо серьезнее и многим людям еще угрожает опасность.
Глава седьмая
Рафаил Онучин, по кличке Лапоть, в этот день ничего толком мне рассказать не мог. Состояние «тяжелого алкогольного опьянения», как выражаются врачи, не позволило. Главврач больницы из уважения к прессе распорядился принести его личное дело из кадров. Там тоже ничего особенного не было. Зачислен на работу санитаром более четырех месяцев назад. Был в заключении, отсидел два года за злостное хулиганство.
— Людей не хватает катастрофически, — как бы оправдываясь, сказал главврач.
На что я ответил, что, мол, конечно, не хватает и что отсидка за хулиганство еще не повод, чтобы не брать человека на работу.
На вопрос, зачем журналисту понадобился санитар, ответил, что провожу частное журналистское расследование по случаям кражи личных вещей после смерти больных.
— Ну, такое у нас невозможно, — решительно сказал врач. — Да и где возможно — не знаю.
— Все в нынешней жизни возможно, — сказал я. — Хотя допускаю, что у вас этого никогда не было. А с Онучиным просто хотел поговорить, узнать, если такое происходит, то как именно осуществляется. Может, он что слышал от своих коллег из других больниц. — Я понимал зыбкость моей легенды, но лучше на скорую руку не мог ничего придумать.
На следующий день Лапоть не работал, и я отправился к нему домой. Жил он в глубине проходных дворов в огромной коммуналке на Невском. Адрес, естественно, узнал в больнице.
Соседи показали мне его комнату. Она оказалась незапертой. Хозяина тем не менее дома не было.
— А он никогда не закрывает, — сказала женщина, моя провожатая. — У него и брать-то нечего. Пьянь, одно слово.
Мне показалось сомнительным, что у такого крутого и, я бы даже сказал, таинственно-мистического типа, как Зомби, мог быть в приближенных опустившийся алкаш, но спросил, когда он появляется дома и где его можно найти. Может, где поблизости в пивнухе?
— Да зачем он вам? — поинтересовалась женщина.
— Мне сказали, что комнату свою он собирается продавать, — ответил я.
— Хорошо бы, — сказала провожатая. — Да только сомневаюсь я. Жить-то ему негде.
— Это его проблемы! — сказал я. — Так где же он может быть?
— Да вот неподалеку за углом пивная. Небось там или рядом болтается.
Лапоть действительно сидел в пивной. Меня он не узнал.
— Привет, кореш! — сказал я, присаживаясь к его столику.
— И чтой-то я в тебя такой влюбленный, хоть и не встречал никогда в жизни, — отозвался Лапоть.
— Встречал. От Домового тебе привет!
— Домового знаю, в зоне вместе кантовались. А тебя не припомню.
— Вчера у тебя на работе был. Только ты был в отключке. Разговор есть.
— А ты попробуй жмуриков покидай сутками!
— Может, чего покрепче пива возьмем? — предложил я. — Для разговора.
— Ставишь — не откажусь.
После первого стакана Лапоть малость пришел в себя. Оживились и соседи по столику, предвкушая дармовую выпивку за счет лоха. Но я обманул их надежды. После выпитой бутылки взял Онучина за локоть и напомнил: «Пошли, Лапоть. Я же сказал, разговор есть». Он покорно пошел за мной.
В комнате я достал еще одну купленную в пивной бутылку, но разливать не стал.
— Делу время, потехе час, как говорит наш любимый шеф, он же Зомби, — сказал я. — Давай сначала о делах!
Лапоть быстро глянул на меня, сначала будто даже протрезвел, потом вдруг стал совсем пьяненьким.
— Ты чего какими-то иностранными словами выражаешься, — пробормотал он. — Наливай лучше.