Граф нахмурился.
— Я не слишком-то верю в случайности и знамения. Кому может быть выгодна твоя смерть, отец? Если бы Адорик не погиб, я бы подумал, что это он. Или Вортрих… Но мои братья мертвы… Скорее, кто-то из вельмож, намеревавшийся править от имени младших принцев. Или даже император?
— Я тоже бы думал на Алекиана, — согласился Гюголан, ухмыляясь, — но у сопляка не хватило бы времени, он нынче слишком занят тем, что карабкается на чересчур высокий для него отцовский престол. Но, как бы там ни было, с твоим возвращением нависшая надо мной опасность исчезла. Вряд ли среди наших противников найдется такой дурень, чтобы ценой моей жизни возвести на престол тебя. Ты ведь мечтаешь занять трон Гевы? И уничтожить младших братьев? Гезнур, я прошу тебя, пощади их!
— Но отец… разве я…
— Идем! — дряхлый король неожиданно порывисто встал. Одной рукой Гюголан стянул у горла накидку, чтобы не свалилась, другой схватил подсвечник. — Идем, я хочу кое-что тебе показать.
Гезнур пожал плечами, поднялся и последовал за стариком. Король увлек сына к дверце в задней стене кабинета. Миновав анфиладу погруженных в полумрак галерей, они оказались в небольшом зале, где дремали двое латников. Заслышав шум шагов, солдаты торопливо поднялись. Гюголан махнул рукой и повел графа в комнату, вход в которую стерег караул. Там была спальня. Едва тлеющие в камине угли скупо освещали две кровати, разбросанные по полу игрушки, груду одежды на полу. Двое мальчиков — младшие сыновья старого короля. Гюголан поднял свечу. Бледный болезненный Гюголан Младший обнимает подушку, тонкие пальцы мальчика почти сливаются с белоснежным бельем, а румяный Редлихт заснул, сжимая деревянный меч — он дышит неровно, то и дело вздрагивая. Должно быть, сражается с полчищами врагов во сне…
— Смотри, Гезнур, смотри — это твои братья. Я хочу, чтобы они жили.
— Разве я покушался на их жизнь? — граф пожал плечами. — Разве от меня зависит их безопасность?
— Теперь, когда не стало старших — Адорика, Вортриха, Дейнстра — их жизнь в твоих руках.
— Ты хочешь, чтобы я поклялся?
— Нет, просто скажи «да». И завтра же я объявлю тебя своим соправителем.
— Да.
— Я верю тебе, сын. Идем, покажу тебе еще кое-что.
Из детской спальни король привел сына в тронный зал. В самом деле, здоровенный кусок стены над троном обвалился, куски оттащили в сторону, но свежие царапины и сколы на троне указывали, куда рухнули обломки. Рабочие уже успели залатать свежим раствором дыру в стене, но барельеф пока что не был восстановлен — так что сырая масса, пока еще бесформенная, угрожающе нависала над престолом.
— Садись! — велел король, указывая подсвечником, пламя заколыхалось, огромные уродливые тени Гюголана и Гезнура запрыгали по стенам.
Граф послушно сел. Огляделся. Затем уставился вверх — ему вдруг стало страшно, что этот тяжелый сырой ком свалится на голову. Гезнур поежился и поспешно покинул трон.
— Да, — кивнул старый король, — теперь ты видишь, что такое наш гевский престол. Страна ныне в опасности, ты почувствовал это?
— Знаешь, отец, я… я не добыл оружия Проклятого Принца. Но мы, пожалуй, сумеем воспользоваться тем, что нашлось в Могнаке Забытом. Нужно только правильно повести дело.
— Займись этим, — тихо, почти шепотом, вымолвил король, — и помни о своем обещании. Я люблю твоих братьев… почти так же сильно, как и тебя, мой мальчик.
Глава 3
Сэр Деймур, владелец Хиланы, богатого поместья на северной границе Нелльского герцогства, был озабочен. Когда из Феллиоста явились первые беженцы, рыцарь счел их рассказы глупой выдумкой и постарался поскорей спровадить беглецов далее на юг — благо, они сами спешили поскорей оказаться подальше от родных краев, захваченных эльфами. Сэр Деймур счел, что эти люди, челядь северных сеньоров, поддались панике, вызванной нелепыми слухами. Как могли эльфы, на протяжении десятков лет не решавшиеся пересечь Великую, напасть на имперские земли по эту сторону реки? Как могло произойти такое — и чтобы весть о войне не предварялась гонцами маркграфа Феллиоста? Нет, невозможно!
Однако вслед за этими появились и другие — люди бежали, охваченные ужасом перед нашествием эльфов, будто бы переправившихся через Великую и овладевших сперва Аривной, а затем и другими феллиостскими замками. Не хотелось верить в такое… Затем пришло достоверное известие — маркграф Регель убит, а нелюди, вооружившиеся трофейным оружием, захватывают все земли и уже приближаются к нелльской границе…
По мере того, как через Хилану уходили на юг все новые и новые беглецы, росло беспокойство Деймура. Если прежде рыцаря занимала лишь цена, по которой были готовы покупать продукты согнанные с собственных земель северные соседи, то теперь он озаботился предложить службу тем из феллиостцев, кто выглядел более браво. Прежде-то Хилана не нуждалась ни в большом числе латников, ни в могучих стенах — а теперь? Если на протяжении долгого времени север Неллы считался мирной провинцией, и самым опасным врагом казались банды фанатиков, так называемые «гилфинговы пасынки», то нынче с каждым днем уменьшалась полоса земли отделявшей владения сэра Деймура от территорий, захваченных нелюдями. Теперь не осталось сомнений в правдивости того, что рассказывали беженцы.