Он поднял частоту мысленного метронома до ста восьмидесяти ударов в минуту. Лодыжка царапнула по камню — расплачиваться за это придётся долго. Но боль совместно с дофаминовым барабанным боем придала ускорения. Юри высоко поднял голову и сосредоточился на технике бега. И вот впереди уже спина Алессандро — тот удивлённо хмыкнул.
Обгоняя, Юри не сдержал себя, задел вскользь плечом плечо итальянца. Затем припустил вверх, повторяя танцующие зигзаги козобота, к утёсам, которые теперь принадлежали только ему, Юри.
Спустя четырнадцать часов после старта Юри потерял козобота в облаках.
Быстро наступающие сумерки смягчали очертания острова, делая смутными, как во сне. Подъём был жутко трудным, еле различимые тропинки усыпаны острыми камнями. Кое-где и вовсе приходилось бежать, сгибаясь почти пополам, чтобы не напороться на колючие ветви, арками нависающие над тропой.
Дофаминовая эйфория помогла удержаться на хвосте бота до самого плато. Ландшафт здесь походил на лунный: огромные валуны, серый гравий. Поля крохотных окатанных камешков хранили солнечное тепло, бежать по ним было всё равно что по раскалённым углям.
Другие бегуны попадались на глаза лишь однажды: две точки ползли по берегу далеко внизу, загоняя козобота рука об руку. Кажется, Чжэн и Саймак. Юри задумался, с чего это они бегут совсем рядом. Наверное, ни один, ни другая не могут вырваться вперёд ни на дюйм. Или дело в чем-то ещё?
Не считая этого, существовали только он и бот. Теперь поведение искусственного животного стало понятнее. Оно останавливалось, едва он замедлял бег — вероятно, заряжаясь на солнце. А когда Юри к боту кидался, тот удирал.
Вот в чём состояла жестокость плана Ла Гамы. Сократить разрыв можно было лишь на упорстве. Оптимум сжигания жира — сто сорок ударов сердца в минуту, козобот самую малость шустрее, а ведь запасы энергеля уже ополовинены.
Задул холодный ветер. Через плато стали перекатываться облака, проглатывая тёмные валуны. Ага, сообразил Юри. В тумане бот перезаряжаться не может. Висеть на хвосте, не отставать, и бот — его.
Вслед за козоботом он нырнул в белый туман. Бот теперь казался демоном, он совершал дикие прыжки через камни, которые Юри приходилось обегать. То и дело бот пропадал в тумане, и колотящееся сердце Юри замирало. Дофаминовый ритм толкал вперёд, быстрее и быстрее, он ревел в голове.
И тут козобот споткнулся, загремел металлом по камням.
Юри подобрался. Влажные камешки под ногами скользили, и он сбавил темп. Впереди темнело пятно: валун. Юри крутнулся и увидел бота всего метрах в пятнадцати, тот силился встать, царапал копытами камень. Ну вот, ещё немного поднажать и…
Мышцы ног вспыхнули холодным пламенем. Мышечный спазм. Проклятый мышечный спазм, бич бегунов.
Нет. Я могу.
Мозг пронзило ледяными иглами, голова заболела, как от мороженого, но в сто раз сильнее. Давай же, чёрт возьми. Упрись.
Но он не мог.
Не.
Мог.
Нога подвернулась на предательском камешке. Юри упал вперёд, вжимая подбородок в грудь и защищая руками голову. Локоть ударился о валун и онемел.
И стало тихо, лишь издевательской дробью стучали копыта козобота.
Скорчившись на мокрых камнях, Юри лежал не двигаясь. Болело всё. Но не от боли к горлу подступила желчь, а от потери.
Запал иссяк.
Вставать не хотелось.
Он лежал на голых мокрых камнях, старался забыть о боли и думать, но мысли убегали, словно козобот в тумане. Онемелыми руками нашарил трубку питьевой системы. Трубка выскользнула, и он не стал её ловить.
Лежишь? Значит, с тобой покончено. К финишу ты не придёшь. После этого инвесторы будут окидывать тебя выразительным взглядом и отворачиваться. «Кнут-и-Пряник» умрёт, и с ним — твоё будущее.
Он закрыл глаза, сдерживая слёзы.
Вот только… ни черта не понятно.
Пропал беговой азарт. Что-то неладно с дофаминовыми рецепторами. Неужто иммунная система стала их отторгать? А как же режим тренировок, чтобы тело примирилось с новыми генами? И всё-таки вероятность внезапной иммунной реакции оставалась. Но не лихорадит ведь, нет и других симптомов иммунного ответа.
Оставалось одно: враждебный биохак, нацеленный именно на это усовершенствование. Скажем, медикамент, блокирующий рецепторы. И создать его мог только инсайдер, знакомый с наработками «Кнута-и-Пряника».