Брайан завел наш грузовик и посмотрел на меня, чтобы отдать приказ двигаться. Мы с Брайаном служили в одних и тех же подразделениях до спецназа и вместе проходили квалификационный курс спецназа. Само собой разумеется, когда Брайан стал готов к отбору в группу, я упорно боролся за него, и он присоединился к команде вскоре после меня, в 2005 году. Брайан знал меня. Ни для кого не было секретом, что я никогда не пойду за спинами своих людей в бой, я везде пойду первым, если только сержант моей группы не скажет иначе. Я не мог смириться с мыслью, что кто-то из моих людей будет ранен или убит, когда я должен был быть впереди него. Брайан верил в эту философию так же искренне и глубоко, если не больше, чем я. Я думаю, именно поэтому он сразу же решил, что он будет водителем ведущего грузовика, моего грузовика. Он анализировал каждую тропинку, перекресток и канаву так же тщательно, как любой из его любимых гонщиков NASCAR изучал дневную трассу, и принимал бесконечные меры предосторожности на протяжении всего пути. Во многих случаях я лично приписывал свое выживание ему и его отличным инстинктам, благодаря которым мы остались живы в этом грузовике.
Во внеслужебное время Брайан жил для NASCAR. Он знал гонщиков, их статистику, трассы, все это. Я думаю, его привлекал вызов индивидуального соперничества и технические знания, которые оно требовало. Он жил просто, но был очень непростым и технически подкованным человеком. Я восхищался и ценил его за все, чем он был. На базе у него была своя мастерская, похожая на логово суперзлодея, с антеннами, телефонными трубками и кабелями, занимавшими маленький стол. Если мы не были на задании, он возился там, создавая "то, что должно быть у армии". Он относился ко всему как к событию, не терпящему отлагательств. Когда нужно было общаться с другими, то ты это делал, и точка.
Брайан был старшим сержантом группы по связи; если он настраивал вашу рацию, вы знали, что она будет работать. Но как бы ни была важна эта роль, Брайан был не просто старшим связистом, он был моим близким советником и другом. Брайан, с его худощавым телосложением, рыжеватыми волосами и веснушками, Смитти, наш сержант разведки, и я, и можно было подумать, что у нас ирландская команда. Брайан не мог отрастить бороду, чтобы сохранить свою жизнь, но со своими усами и душевной нашивкой он напоминал мне Дока Холлидея из фильма "Tombstone"[8]. Одним словом, он был дотошным. Он также был моей версией МакГайвера[9]. Он мог взять обертку от жвачки, банку из-под кока-колы, батарейку АА, алюминиевую фольгу и изоленту и сделать радио, которое могло работать на двух концах Земли.
Мы любили шутить о том, что Брайан, вероятно, провел годы своего становления в доме престарелых, потому что он был таким дотошным. У каждой вещи было свое место на планете Брайана, и ее лучше было вернуть туда, как положено, если он вообще позволил вам ее взять. Господи, помоги тебе, если это было не так. Несмотря на это, Брайан был одним из самых спокойных членов группы. Но он был безжалостен, когда дело доходило до дела.
Как я уже сказал, у меня была команда уровня Суперкубка. Брайан - лучший специалист по связям с общественностью, которого я когда-либо видел за пятнадцать лет службы в армии. Он поставил свою работу и ответственность за передвижение, стрельбу и общение на новый уровень. Он и Смитти были смертоносной комбинацией в любой комнате.
Брайан был простым человеком, его никогда не отвлекали обычные мирские соблазны - шикарные машины, мотоциклы, деньги или женщины. Как и большинство парней, он был глубоко преданным семьянином. Он относился к своей семье так же серьезно, как и к своей работе. Это была черта, которую я высоко ценил и призывал других членов группы брать с него пример.
Наш цыганский караван въехал в спящий город через часть базара. Днем все лавки были заполнены людьми и переполнены всем - от развешанного мяса и ковров до товаров для дома. В этот час рынок был пустынен, и многочисленные закрытые лавки служили хорошим прикрытием для тех, кто следил за нашими передвижениями. Легковые автомобили, грузовики, тележки с ослами и обгоревшие корпуса старой советской военной техники, стоявшие вдоль дороги, были удобными местами для укрытия фугасов.
Мои очки ночного видения позволяли мне заглядывать в дверные проемы и подворотни, когда я искал опасность. Маленькие белые точки от лазерных прицелов наших винтовок перемещались из переулка в переулок и шныряли вдоль зданий. Мы увидели впереди контрольно-пропускной пункт Афганской национальной полиции и передали им инфракрасный сигнал. Мне не составило труда разглядеть широкую ухмылку афганского полицейского под зеленым свечением прибора ночного видения, когда мы проезжали мимо. Он подал нам гавайское "шака"[10] - знакомый сигнал большим пальцем и мизинцем руки.